Сверху

– Ну так дождь же, – проворчал он, аккуратно стаскивая с себя дождевик и вешая его в сушильный шкаф.

– На ферме был? – строго спросила мама, размашистыми движениями отмывая пол от жирной грязи, которую натащил кто-то, пришедший до Миши. Тряпка жадно чавкала и натужно переваривала частички земли, смешанные с песком.

– Разумеется, – Миша стянул насквозь мокрые ботинки и тоже поставил их в шкаф для просушки. – Сегодня коровы.

– Молодец. Через десять минут придёт отец и будем ужинать. Пока можешь помочь Маше с историческим проектом.

– Да, мама, – послушно ответил он, проскальзывая мимо неё и принюхиваясь к запахам с кухни. В животе у него тут же предательски заурчало от голода.

Младшая сестра обнаружилась в своей комнате. Она сидела за столом и сосредоточенно ковыряла в носу.

– Ты так доковыряешь дырку до самого глаза, – припугнул он её.

Маша поспешно вытащила палец, с сомнением оглядела результаты раскопок и аккуратно вытерла его об юбку.

– Это ты там грязи натащила? – строго спросил он, беря в руки учебник по начальной истории.

– Я в лужу упала, – с самым невинным видом она вытаращила на него голубые глазёнки, но он не поддался на этот приём.

– Опять с Маринкой в школьном саду червяков ковыряли, небось… Что тебе задали?

– Надо нарисовать изначальную Москву, – пропищала она тоненьким голосочком, тыкая пальчиком в листок бумаги, на котором уже было что-то намалёвано.

– В первой Москве были очень широкие улицы, – сообщил он ей. – Этим она в первую очередь и отличается от нашей Москвы. А почему?

– Потому что они боялись столкнуться, когда бегали? – спросила она, подвигая листок к нему поближе.

– Потому что у них было очень много места. Город стоял на равнине и раскидывался по земле, как только хотел. А наша Москва теперь зажата между водохранилищем и крутыми неприступными горами, у нас места совсем немного, – он подвинул лист обратно и указал на серый карандаш. – Машка, какая же ты хитрая. Ну-ка, давай, сама рисуй широкую улицу в середине!

Он проследил за тем, как маленькая ручонка провела две неровные линии.

– А что ещё отличало первую Москву?

– Что? – сестра принялась болтать ногами.

– У них дома стояли отдельно, а не как у нас, сплошными рядами.

– Это как? – искренне удивилась она.

– Давай, покажу, – он со вздохом выхватил у неё карандаш. – Но это первый и последний раз, когда я за тебя делаю. Потом сама будешь…

Несколько минут Миша увлечённо чертил улицы и дома, старательно придавая рисунку налёт детской наивности и топорности. Он как раз заканчивал клумбу перед школой, когда в прихожей хлопнула дверь.

Миша тут же бросил карандаш.

– Машка, дальше сама дорисовывай, – велел он и ушёл в прихожую.

Он стоял и смотрел, как папа раздевается и разувается.

– А его ты не заставляешь делать это на коврике, – укорил он маму.

Родители рассмеялись, мама ушла в кухню, а папа протянул сильную руку и ласково потрепал сыну волосы.

– Дети! – крикнула мама. – Всем мыть руки и за стол!

Мишу не надо было просить дважды. Подгоняемый чувством голода, он послушно прошёл в ванную комнату. Пустив прохладную воду тонкой струйкой (чтобы беречь водные ресурсы природы), он намылил руки серым мылом, пахнущим химией, и на всякий случай умыл лицо.

Когда он вошёл на кухню, мама уже доставала из приёмника алюминиевые контейнеры с едой. Шипя и обжигаясь, она перенесла их на обеденный стол.

– Что-то сегодня очень горячие, – она укоризненно покачала головой.

– Ну это ж отлично, значит, свежее, а не разогретое, – заметил отец, входя в кухню и усаживаясь на своё место во главе стола. – И что там у нас сегодня?

– А сегодня комбинат предлагал три комплекта на выбор, – мама достала пластиковые вилки из ящика стола и разложила их возле контейнеров. – Я решила, что нам не помешают рыба и водоросли.

– М-м-м, рыба! – довольно воскликнул Миша, падая на своё место. – Нямка!

Он аккуратно снял крышку со своего контейнера и с удовольствием вдохнул вырвавшийся ароматный пар. Сестра примчалась из ванной, демонстративно вытянув перед собой мокрые руки с растопыренными пальцами.

Семья приступила к еде, и все разговоры прекратились, потому что болтать во время еды было не только неприлично, но и опасно для жизни. Миша ловко отделял нежно-голубоватые кусочки мяса от кости и отправлял в рот. Смеющимися глазами он смотрел на сестру, которая с наморщенным от усилий лбом упрямо сражалась с рыбой и водорослями – еда валилась с вилки, но девочка снова и снова отправляла её в рот, следуя правилу, что пионеры никогда не сдаются и не бросают дело на полпути.

Они почти закончили ужин, когда хлопнула входная дверь.

– Я дома! – крикнула Тамара.

– Испачкаешь пол – убью! – предупредила мама, бросив быстрый взгляд на папу, который в свою очередь посмотрел на часы и сжал губы.

– Мы сегодня проводили такой интересный опыт! – громко сообщила старшая сестра, стуча дверцами сушильного шкафа. – Но один из реактивов оказался просроченным, и реакция пошла медленнее! Нам с Лизкой пришлось сидеть и ждать её завершения!

– Но ты сделала всё, что должна была? – беспокойство по поводу успеваемости дочери отразилось на мамином лице.