Сверху видно всё

Конечно, она не подозревала, что он мог бросить ее, ни в коем случае. Ей, чистой душе, такое и в страшном сне присниться не могло. И у него не должно возникать даже тени подобных мыслей.

— Глупышка, — говорил Макс, гладя ее по волосам, — ну ты чего? Прости меня, старого дурака. Я думал, вернусь раньше, даже записку тебе не оставил, кретин. Не плачь, солнышко мое. Пойдем, покажу, что я тебе привез. Пошли?

Ира шмыгнула носом и кивнула. Конечно, пошли, куда угодно, лишь бы подальше от воняющей эфедрином кухни.

Обнимая за плечи, он привел ее в маленькую проходную комнату между гаражом и остальным домом. Здесь хранились всякие ненужные вещи, висели рыбацкие дождевики, на полках хлипкой этажерки пылились старые журналы. Во всем здании это было единственное место, напоминавшее обычную дачу.

Макс вытащил из-под вешалки небольшой вышитый мешочек.

— Спрятал, хотел сделать тебе сюрприз, — смущенно объяснил он. — Но ты так плачешь… Это подарок моей Мадонне на Рождество. Открывай.

Ира потянула за шнурок мешка, пахнущего сухими травками, и вынула оттуда что-то плоское, завернутое в папиросную бумагу. Слезы опять навернулись на глаза, но то были слезы умиления и радости. Какой же он чудный, специально ездил ей за подарком, а она, дура, уже собралась травиться. Никогда в жизни он ее не бросит. Интересно, что это? Судя по форме и весу, коробочка с драгоценностями, какое-нибудь ожерелье или колье… Ирина изобразила на лице восхищенное ожидание — что бы там ни было, она должна онеметь от восторга.

Это была икона. Средних размеров, написанная на довольно толстом куске дерева. Темноватая, вероятно, старинная и дорогая — Ира в этом не слишком разбиралась. Какая-то святая? Нет, Богородица с младенцем. Интересно, что он имел в виду, преподнося ей такой подарок?

Ире с трудом удалось подавить разочарование. Не то чтобы она была так меркантильна… По-настоящему расчетливая женщина, наоборот, даже порадовалась бы такой ценной вещи, ведь ее всегда можно продать и выручить значительную сумму. Но Ира была еще молода, ей хотелось нарядов, брильянтов и прочих бесполезных побрякушек, которые так украшают жизнь. Почему Макс об этом не подумал?

Вслух она пролепетала:

— Какая красота!.. Какое чудо! Неужели это мне?

— Правда, потрясающая? — с довольной улыбкой спросил Макс. Он по-прежнему обнимал ее и тихонько прижимался губами к волосам. — Посмотри внимательно — ты ничего не видишь?

Ира неопределенно пожала плечами.

— Пошли в гостиную, здесь плохо видно.

Он подвел ее к камину, включил все лампы и повернул икону так, чтобы лаковая поверхность не бликовала.

— Смотри — она похожа на тебя. На девушку, которую я встретил выходящей из церкви.

Вот оно что! Он не раз сравнивал ее с Мадонной. Значит, для него она осталась девушкой, выходящей из церкви. Главное, ей самой об этом не забывать.

Особого сходства Богоматери с собой она не обнаружила, разве что большие выразительные глаза и идеально ровный овал лица.

— Спасибо, Макс, — с чувством сказала она, благодарно прижимаясь к его груди.

— Подожди, это не все. Я должен кое-что тебе сказать.

Ира отстранилась и изобразила преданное внимание.

— Это не совсем твой подарок. Точнее, это подарок не тебе, а нам обоим. Я хочу, чтобы Богородица стала нашим первым совместным имуществом, принадлежащим мне и тебе. Ты понимаешь, что это означает?

Богородица — имущество? Впрочем, это неважно, главное — то, что он скажет сейчас. Разумеется, она пока еще не понимает, она смотрит на него с простодушным удивлением, заранее радуясь всему, что услышит. Вот она какая, девушка, выходящая из церкви.

— Я хочу, чтобы мы всегда были вместе, моя Иришенька, мое сокровище. Я хочу жить с тобой долго-долго и умереть в один день. Ты согласна? Подожди, не отвечай. Ты должна подумать, и подумать серьезно. Я намного старше тебя, я взрослый циничный мужик, я видел в жизни столько грязи и мерзости, что ты не можешь себе представить, — и слава богу, что не можешь.

Конечно, откуда ей знать о грязи и мерзости!

— Не уверен, что все это не наложило отпечаток на мой характер. Я капризный, недоверчивый, привередливый и ревнивый. У меня сумасшедшая работа, которая иногда требует длительных отлучек. У меня бывают творческие кризисы, и тогда я просто невыносим.

Ира встала на цыпочки и молча поцеловала его в губы.

— Радость моя!.. И все-таки дослушай. Я много думал, прежде чем сделать тебе это предложение. Думал не о том, хочу ли я быть с тобой, а о том, имею ли право посягать на твою свободу, на твою чистую юную душу. По здравом размышлении — нет, не имею. Но какие тут размышления, когда я не могу без тебя! И все же я думал, а теперь подумай ты. Прошу тебя, не торопись, пусть это решение будет взвешенным.

— Макс, какой ты глупый, — хрустальным голоском сказала Ирочка. — О чем мне думать? Ведь я с тобой.

Они снова поцеловались. Макс осторожно положил икону на каминную решетку и прижал Иру к себе.

— И все-таки… — настаивал он, когда их поцелуй закончился.