Сверхновая

— Кажется, у европейцев закончилось терпение, — добавил отец. — В ряде стран хватают тысячи мигрантов, сгоняют их на грузовые корабли и вывозят в Алжир и Ливию. Фактически это убийство, потому что они там или умрут от голода, или будут убиты. В Ливии у очень немногих мужчин будет шанс выжить, вступив в ряды исламистов. Я думаю, что скоро этот вывоз прекратится, и мигрантов будут просто убивать.

— Что ты такое говоришь, Коля! — возмутилась мать. — Их же там миллионы, и большинство — это не мужчины, а женщины и дети!

— Ну и что, Таня? — сказал отец. — Мало женщин и детей убили беженцы? Опустели целые страны! Когда стоит вопрос выживания своего народа, никакая цена не будет большой. Намотать бы кишки на кулак всем тем, кто помогал этому «переселению народов»! Надо же было такое придумать!

— В СССР были десятки миллионов мусульман, — возразила мать, — и они прекрасно со всеми уживались!

— Они жили вместе сотни лет, — сказал отец, — причем каждый своим укладом. Просто это не бросалось в глаза. В СССР разрешали верить, если ты тихо молишься богу и не навязываешь своей веры другим. Можно было прожить жизнь и не пересечься ни с христианством, ни с исламом, а о том, что у нас есть буддизм, многие даже не подозревали. Да и не было у нас почвы для религиозной ненависти и экстремизма. Все это зародилось в арабских странах в ответ на экспансию Запада.

— А что передают об украинцах? — спросил Олег. — Меня они интересуют больше европейцев.

— Скажи спасибо майору и его дочери, — ответил отец. — Наверняка беженцев с Украины тоже к кому — нибудь подселят, по крайней мере, на зиму, а мы уже в этот список не попадем. Передали, что к нам за сегодняшний день перебежали десять тысяч украинцев, но это только начало. В их городах сейчас не выживешь, а в них больше двух третей всего населения. Нам нельзя сейчас соваться на Украину наводить порядок, а Захарович может попробовать. В Донецк перебежала треть украинской армии, а у него и своих сил было много. Они там свои, вот пусть сами и разбираются.

— Что с тобой происходит? — спросил Мерт, после того как отправил по домам Олега с Леной. — Ты так изменился, что трудно узнать. Занялся террористами, возишься с этими детьми… Недавно обвинял меня в болтливости…

— Я никогда не спрашивал, что было причиной твоего ухода из жизни, — перебил его арк. — Может, скажешь сейчас?

— Не знаю, — ответил друг, — могу только предположить. Когда я снимал копию личности, таких мыслей не было, но после этого прошло почти сто лет. Наверное, я просто от всего устал.

— Вот и у меня было примерно то же самое, — сказал Арк. — Девятьсот лет — это достаточно много, чтобы все надоело и перестало интересовать. Когда мы уходили от сверхновой, даже возникла мысль приказать тебе остановить двигатели и снять защиту. А этот мир меня заинтересовал. В нем очень много того, чего уже давно нет у нас: борьбы за жизнь и очень ярких эмоций. Будет жаль, если эту цивилизацию погасит какой — нибудь катаклизм, или это сделают сами люди.

— Со временем они изживут дикость, а с ее исчезновением снизится и накал борьбы, — возразил Мерт. — Это всего сто или двести здешних лет, а потом все будет так же, как у других, разве что останется больше разнообразия во всем, если они его сами не уничтожат. Дикая и примитивная жизнь, что в ней может быть привлекательно для арка? Та информация, которую я записал в твой мозг, так повлиять не могла, значит, было что — то другое. Это не общение с личностью генерала?

— Наш генерал — интересный человек, — ответил Алер, — но дело не в нем. Я устал от жизни, но пока не хочу из нее уходить, вот и ухватился за возможность приятно провести хотя бы этот год. Не хочу заниматься ничем серьезным. Буду развлекаться и чудить, пока ты не закончишь ремонт корабля. А потом вернемся в один из наших миров, и я сделаю копию своей личности. Если все — таки решу со всем покончить, будет легче уходить, зная, что мои мысли и чувства не исчезнут бесследно. Ладно, поговорили по душам, теперь займемся делом. Что у нас с террористами?

— Все то же самое, — ответил Мерт. — К празднику полицейских спланированы шесть акций. Две из них проведут в Москве, еще одна — это взрыв на атомной станции в Волгодонске, а три остальные — взрывы в электричках. Смертников не будет, поэтому все готовят так, чтобы можно было уйти. Самая проблемная акция — это диверсия в Волгодонске. Охрана атомных объектов хорошо продумана и осуществляется в усиленном режиме, поэтому у них не было бы никаких шансов, если бы не завербованный работник АЭС.

— Всех, кроме этой группы, ликвидируй, — приказал Алер. — Я не собираюсь выполнять работу российских спецслужб, но нужно, чтобы внимание всех было приковано к одному теракту. Это даст хорошую возможность показать наших ребят. Только убирай за день до праздника, чтобы им не нашли замену. А с последней группой я поработаю сам. Ее состав не изменился?