Сверхдержава

– Знаешь, в чем проблема? - тихо произнес Краев. - В том, что книжка моя - фантастика. Чистой воды фантастика! И идею эту насчет уничтожения агрессии я придумал, сидя в сортире. У меня был запор, и, видать, от натуги дерьмо в голову поперло. Для предвыборной кампании, конечно, все это подходило идеально. Но в жизни осуществить это нельзя. Может быть, из отдельного человека можно вытравить агрессию и сделать его идеально послушным. Но для общества в целом такое невозможно! Не существует еще такой технологии!

– Как знать, как знать… - загадочно усмехнулся Давила.

– И эта эпидемия… Что там еще за якутская лихорадка? Это что, серьезно?

– Это очень серьезно. - Лицо Давиды помрачнело. - Если хочешь знать, это самая большая наша неприятность. И если мы ничего не предпримем, все население страны может вымереть за год. Это просто адская напасть! Похуже бубонной чумы. Смотри!

Он открыл кейс, протянул Николаю прозрачную папку. В папке содержались цветные фотографии и листочки с данными. На каждом листочке стояла печать «Совершенно секретно». Люди на фотографиях лежали на кроватях. Их голые тела были чудовищно раздуты, неестественно красная кожа лопалась, из трещин сочилась сукровица. Лица напоминали резиновые подушки со щелочками заплывших, невидящих глаз.

– Смертность - сто процентов, - сухо сообщил Жуков. - Не выживает никто. Заразность - процентов восемьдесят в течение суток. Передается воздушно?капельным путем, как грипп. Мне кажется, что это и есть мутация какого?нибудь простудного вируса. Причем мутация смертельная. Это бич Божий. Цифры посмотри.

Цифры были пугающими. Четверть населения маленьких городков одной из сибирских областей уже вымерла. И - что самое ужасное - появлялись случаи заболевания в больших городах Сибири.

– Вот так, - сказал Жуков. - Самое ужасное - это вирулентность. В смысле - заразность. Персонал ходит в герметичных костюмах. Больных свозят в особые зоны. Но эпидемия все равно распространяется со страшной скоростью. Вся надежда на Эдика. Долго он копается. Быстрее надо.

– Какого Эдика?

– Ступин. Эдуард Ступин. Забыл про такого? Он сейчас глава специнститута. Не скажу какого. В общем, они вакцину делают. Как только сделают, сразу начнем прививать. Все население России.

– И меня, что ли?

– А ты как думал? Тебя - в первую очередь. Твоя жизнь бесценна для страны!

– Нельзя так… Непроверенная вакцина… У меня аллергия. Стопроцентный отвод от всяких прививок. Я сдохну сразу. Нет, я отказываюсь.

– Эдик плохих вакцин не делает! - наставительно произнес Давила. - Куда ты денешься? Мы тебе сдохнуть не дадим!

Путь впереди, видимо, расчистили, потому что БТРы отъехали назад. Машина резко рванула вперед - так, что Краев стукнулся затылком о подголовник.

– Домой! - радостно сказал Давила. - Домой едем! На базу.

Глава 9

СВЕРХДЕРЖАВА. 2008 ГОД

СВОБОДНЫЙ ПОЛЕТ

Рихард Шрайнер шел по ночной Москве. Улица была на удивление пустынной. Всего лишь одиннадцать часов вечера, большой проспект, лето - и вот тебе: ни веселящегося народа, ни призывных огней казино, ни разноцветных бабочек?бабеночек сомнительного поведения. Даже магазины и те закрыты. Конечно, дисциплинированные русские уже спят - им завтра на работу. Но где же разрекламированные в туристических проспектах шикарные места отдыха для иностранцев? Иностранцы еще не стали такими правильными, как русские. Пока не стали. Иностранцам нужно выпить, хорошо пожрать на ночь, проиграть положенное количество денег в рулетку. Или хотя бы посидеть за стойкой бара, потрепаться с подвернувшимися под руку соотечественниками.

Раньше все так и было. Но теперь, очевидно, Москва перестала быть туристической меккой. Теперь это был скорее деловой центр России. Мозговой центр. А зоны отдыха для иностранцев были вынесены далеко в экзотическую Сибирь. Туда и ехали в основном иностранные туристы. Не мешали жить обычным русским своей агрессивностью и чуждым образом мыслей.

И все равно Шрайнер наслаждался. Он был счастлив тем, что идет по Москве, вдыхает удивительно вкусный для огромного города ночной воздух, смотрит на русские дома, по которым так соскучился. Знакомые дома. Милые дома, милые тополя, милые клумбы с настурциями и бархотками. Боже, как он по ним соскучился…