Свердлов

Попав в тюрьму или ссылку, Яков Михайлович всегда стремился поскорее вернуться к партийной работе, сразу же думая о побеге.

Относительно того, где Яков Михайлович сидел и куда он ссылался, можно было бы написать отдельную брошюру, тем более что большинство его ссылок кончалось побегом и возвращением к партийной работе».

Сентябрь 1909 года. Свердлов в Петербурге.

Питерские новости суровы. «Разгром сильнее, чем мы ожидали и предполагали в тюрьме», — признается Свердлов в письме С. Е. Чуцкаеву от 15 октября 1909 года. В ожидании нового партийного задания Яков Михайлович томится. «Безделье утомляет меня больше самой тяжелой работы», — пишет он в том же письме.

По совету Петербургского комитета Свердлов выехал в Финляндию к С. И. Гусеву, у которого жил в Териоках около двух недель. Гусев информировал Якова Михайловича о положении в партии. Здесь же Яков Михайлович нашел свежие книги, газеты и журналы и немедля погрузился в чтение.

Летом 1917 года С. И. Гусев приехал в Петроград с юга, где проходил курс лечения. Первым человеком, к которому он обратился, был Свердлов. Теперь настала очередь Якова Михайловича вводить в курс дела товарища по партии.

Во второй половине ноября 1909 года под именем И. И. Смирнова Свердлов по заданию ЦК партии появляется в Москве, чтобы оказать помощь после тяжелых провалов Московской партийной организации. Но Москва в годы столыпинщины была так «насквозь прошпикована», как образно тогда выражались революционеры, что Яков Михайлович не продержался на воле и месяца. 13 декабря 1909 года на заседании Московского комитета партии, выданном провокатором, Свердлов был снова арестован. На допросе он заявил: «Давать какие-либо показания по настоящему делу отказываюсь».

Свердлову предстояла административная ссылка, никаких изобличающих его документов у охранки не было, и он ходатайствовал о замене ее выездом за границу для лечения. В заключении врача при арбатском полицейском доме указывается, что «арестованный жалуется на кашель, ночные поты, кровохаркание. При выслушивании левого легкого замечается выдох и трескучие хрипы. На основании вышеизложенного я полагаю, что Свердлов страдает хроническим катаром верхушки левого легкого, по-видимому туберкулезного характера». Министр внутренних дел, однако, отклонил прошение. В апреле 1910 года Свердлов за принадлежность к Московской организации РСДРП был выслан на три года — в Нарымский край.

Выслали Якова Михайловича на три года, а пробыл он в Нарыме… три месяца! Побег его из Нарыма был столь дерзок и внезапен, что хватились Свердлова лишь в ноябре! Яков Михайлович заехал в августе в Екатеринбург за женой и на пароходе отправился в Нижний Новгород, где навестил отца, которого не видел пять лет, а оттуда в Москву. Затем снова — Петербург.

Поселившись вместе с К. Т. Новгородцевой на квартире у Г. И. Окуловой-Теодорович в Басковом переулке, Яков Михайлович немедленно стал искать связи с Центральным Комитетом партии. Ему удалось встретиться с одним из старейших деятелей большевистской партии — М. С. Ольминским. Вскоре они подружились.

Осенью 1910 года наметились первые признаки нового революционного подъема. Их указал Ленин. «Трехлетний период золотых дней контрреволюции (1908–1910 гг.), — писал он, — видимо, приходит к концу и сменяется периодом начинающегося нодъема. И летние стачки текущего года и демонстрации по поводу смерти Толстого… ясно указывают на это»[13].

Оба события, выделенные Лениным, были явственными признаками провала столыпинского «умиротворения».

Новоявленный ставленник российской реакции мечтал о двадцатилетием «покое». Властной рукой насаждал Столыпин этот «покой». «Бей, не оглядывайся!», «Бей, не стесняйся!» — такую команду давал царизм карателям и тюремщикам, кулакам и черносотенцам. И не только команду — выбивал медали в честь таких побоищ. До поры до времени это сдерживало народные массы. Но постепенно российский пролетариат стряхивал усталость первых лет после поражения революции 1905 года.

Находившийся в самой гуще событий, Свердлов чутко реагировал на них. В письме Б. И. Перельман в Нарым от 31 октября 1910 года он писал: «Дела с каждым днем улучшаются, связи расширяются, крепнут, фиксируются в определенные рамки. Наряду с тем и за последнюю пару недель стал ясен перелом в настроении. И ряд старых товарищей возвращается на работу, и рабочая молодежь вместе с незатронутыми, более или менее серыми массами, что называется, прут в организацию… Перелом в сторону „подъемного“ настроения — не миф, не фантазия, а самая наиреальнейшая действительность», — подчеркивал Яков Михайлович.