Свеча Хрофта

Заметив след этой крови на своих пальцах, Отец Дружин понял, что теперь никто, ни живой, ни мертвый, не вынудит его оставить Руни. Потому что впервые за все эоны его жизни Хрофт почувствовал ледяные тиски страха. Кем бы ни была Рунгерд там, в стране асов, здесь она всего лишь раненая смертная девочка. Древние Боги были крепки и сильны, как могучая роща вековых тополей. И все же нашлась рука, способная переломить их стволы как соломинки. Рука Молодых Богов. Но и на самих новых хозяев Упорядоченного нашлась управа. Познавший Тьму и ее Повелитель вытеснили из зенита светоносного Ямерта, его братьев и сестер. И в этом мире все возрастающей магической мощи, где одна необоримая сила ежечасно вступала в схватку с другой, где пожирали друг друга боги и надмирные создания, Рунгерд была даже не прутиком, выросшим в тополиных корнях, а лишь крошечной, не толще волоска, травинкой. Любой прохожий мог ради забавы или от скуки вырвать ее с корнем и смять в крепком кулаке. И сейчас Хрофт был способен думать лишь об одном: он не может снова потерять ее. Не может снова остаться одиноким. И если для того, чтобы защитить эту травинку, придется преступить через прежние обеты, — он готов.

Здесь, в Хьёрварде, насквозь пропитанном магией, прошитом тысячами потоков колдовской силы, смертные были беззащитны, как бабочки-однодневки. И как ни пыталась Руни найти или создать то, что можно противопоставить мощи магов и богов, любой талантливый чародей, любой сильный маг в конце концов раздавил бы ее заклятьем. Потому что вся ее механика и алхимия не стоили ломаного гроша без поддержки Диркриста и Велунда, вооруженных заклятьями Духа волшебницы.

Может, лучшим выходом было бы спрятать девушку до поры в каком-нибудь из миров, пока память и божественная мощь не вернутся к ней в полной мере. Спрятать в закрытом мире, где нет и следа магии. Благо меч Брана позволяет переходить и в такие. Но что помешает Безымянной или слугам Хаоса последовать за ней? Сделать ее центром новой войны? Дотянуться магическими щупальцами до Рунгерд, пока она еще слаба?

От невеселых размышлений Отца Дружин отвлекло острое, как удар ножа, ощущение надвигающейся опасности. Нет, он не увидел врага магическим зрением, даже оно не могло помочь. Вместе с надеждой ожил древний неистребимый инстинкт, подсказавший Отцу Дружин — враг близко. Не противник, что жаждет победы, а враг, настоящий и искренний, которому нужна твоя жизнь, твоя кровь, твое страдание.

Отец Дружин полагал, что у крошечного отряда есть время до полудня, а если повезет — то и до вечера. Он лично возвел вокруг лагеря колдовскую защиту и набросил несколько мудреных заклятий, отводящих глаз. Отряд должен был еще какое-то время оставаться невидимым для любого, будь то человек или маг. Смертный, гном, альв или даже эльф, набредший на лагерь, решил бы, что он пуст и заброшен. И Хрофт позаботился о том, чтобы случайного гостя не посетила даже мысль осмотреть какой-нибудь из домов. А магу, даже самому сильному, едва ли удалось бы отыскать лагерь. Усилиями Древнего Бога лесной приют горстки оставшихся был весь опутан и прошит охранными заклятьями, окружен плотным кольцом магических ловушек и древних, известных, возможно, только Отцу Дружин отводящих заклинаний. Не забыл он и о том, что среди своих находится предатель, живое орудие Хаоса. Некоторые заклятья были направлены не на внешнего врага, а внутрь клубка магической обороны. Предатель, пожелай он послать своим покровителям сигнал, не добился бы ровным счетом ничего. Тонкая оболочка улавливающих чужие заклятья чар всегда лучше удавалась Магам Поколения. Хедин обучил Отца Дружин этому заклятью еще в ту пору, когда они много времени проводили вместе и учились друг у друга. Хрофт надеялся, что защита, которую он возвел, внешняя и внутренняя, удержит врагов на расстоянии день или два. Тогда у их маленького отряда — жалких остатков воинства Девчонки — будет время на передышку и обдумывание путей отступления.