В занавесках кружевныхВоронье.Ужас стужи уж и в нихЗаронен.Это кружится октябрь,Это жутьПодобралась на когтяхК этажу.Что ни просьба, что ни стон,То, кряхтя,Заступаются шестомЗа октябрь.Ветер за руки схватив,ДереваГонят лестницей с квартирПо дрова.Снег всё гуще, и с колен –В магазинС восклицаньем: «Сколько лет,Сколько зим!»Сколько раз он рыт и бит,Сколько имСыпан зимами с копытКокаин!Мокрой солью с облаковИ с удилБоль, как пятна с башлыков,Выводил.
Не трогать
«Не трогать, свежевыкрашен», –Душа не береглась,И память – в пятнах икр и щек,И рук, и губ, и глаз.Я больше всех удач и бедЗа то тебя любил,Что пожелтелый белый светС тобой – белей белил.И мгла моя, мой друг, божусь,Он станет как-нибудьБелей, чем бред, чем абажур,Чем белый бинт на лбу!
«Ты так играла эту роль!..»
Ты так играла эту роль!Я забывал, что сам – суфлер!Что будешь петь и во второй,Кто б первой ни совлек.Вдоль облаков шла лодка. ВдольЛугами кошеных кормов.Ты так играла эту роль,Как лепет шлюз – кормой!И, низко рея на рулеКасаткой об одном крыле,Ты так! – ты лучше всех ролейИграла эту роль!
Подражатели
Пекло, и берег был высок.С подплывшей лодки цепь упалаЗмеей гремучею – в песок,Гремучей ржавчиной – в купаву.И вышли двое. Под обрывХотелось крикнуть им: «Простите,Но бросьтесь, будьте так добры,Не врозь, так в реку, как хотите.Вы верны лучшим образцам.Конечно, ищущий обрящет.Но… бросьте лодкою бряцать:В траве терзается образчик».
Образец
О, бедный Homo sapiens[4],Существованье – гнет.Былые годы за поясОдин такой заткнет.Все жили в сушь и впроголодь,В борьбе ожесточась,И никого не трогало,Что чудо жизни – с час.С тех рук впивавши ландыши,На те глаза дышав,Из ночи в ночь валандавшись,Гормя горит душа.Одна из южных мазанокБыла других южней.И ползала, как пасынок,Трава в ногах у ней.Сушился холст. БросаетсяЕще сейчас к грудиПлетень в ночной красавице,Хоть год и позади.Он незабвенен тем еще,Что пылью припухал,Что ветер лускал семечки,Сорил по лопухам.Что незнакомой мальвоюВел, как слепца, меня,Чтоб я тебя вымаливалУ каждого плетня.Сошел и стал окидыватьТех новых луж масла,Разбег тех рощ ракитовых,Куда я письма слал.Мой поезд только тронулся,Еще вокзал, Москва,Плясали в кольцах, в конусахПо насыпи, по рвам.А уж гудели кобзамиКолодцы, и, пылясь,Скрипели, бились об землюСкирды и тополя.Пусть жизнью связи портятся,Пусть гордость ум вредит,Но мы умрем со спертостьюТех розысков в груди.