Сватовство майора

Я согласно кивала, мало соображая, в чем, собственно, дело. У Евдокии всегда так: сначала эмоции, а потом все остальное. Может, поэтому ей так не везет с мужьями? Когда Дуська избавилась от эмоций, картина стала ясна. Примерно месяц назад сестрица познакомилась с «обалденным» мужиком. К палатке, где она торговала пончиками, подъехал сверкающий «Мерседес». Из него выскочил шофер и учтиво, но без излишнего подобострастия, открыл дверцу перед пассажиром. Едва сестрица его увидела, сразу поняла: это он, мужчина ее мечты. Невысокий, слегка плешивый, благоухающий дорогим парфюмом и в легкой небритости дядька произвел на нее сильное впечатление. Пассажир «Мерседеса» расслабленной походкой подошел к окошку палатки и, обворожительно улыбнувшись, попросил сто граммов пончиков. Обалдевшая от видения Дуська отбашляла ему полкило, долго считала сдачу и, конечно же, ошиблась. Очнулась она только тогда, когда товарищ уехал. Пересчитала деньги, зажатые в кулаке, и тихо ахнула: трехсот рублей как и не было. Конечно, сумма не такая большая, но в пончиках — это работы на полдня. Уронив скупую женскую слезу на грудь, сестрица собрала волю в кулак и принялась с удвоенной силой торговать этими мучными изделиями. Ровно через пятнадцать минут мужчина из «Мерседеса» вновь возник перед палаткой.

— Девушка, — мило улыбаясь, обратился он к Дуське, скованной столбняком, — вы, кажется, ошиблись со сдачей. Я вам возвращаю долг. И, чтобы жизнь не казалась вам такой пресной, приглашаю вас сегодня вечером в ресторан! Вы принимаете мое приглашение?

Дуська интенсивно затрясла головой в знак согласия, не в силах вымолвить ни единого слова. Они быстро сговорились, куда и во сколько приезжать Геннадию, так звали обаятельного мужчину, и расстались. Евдокия пребывала в сильнейшем волнении. Решив, что в таком состоянии торговать невозможно, она быстренько закрылась и отправилась домой чистить перышки. Геннадий возник на пороге ее квартиры в назначенный час, сжимая в руке букет белых роз. Увидев, в каком состоянии находится Дуськино жилище, он нахмурился и пообещал помочь ей с ремонтом.

— Завтра же пришлю своих ребят! — пообещал кавалер.

Вечер прошел прекрасно. В принципе, Евдокия была не против упрочить завязавшиеся отношения у себя дома. Но Гена оказался настоящим джентльменом: он отвез ее домой, галантно поцеловал руку и, напомнив о том, что утречком прибудут его ребятки, отбыл. Лично я подозреваю, что ночевать в почти полевых условиях ему совсем не хотелось. Полночи Дуська не спала, не в силах поверить в собственное счастье. Утром явились три крепких молодца явно бандитского вида. Около часа производили какие-то замеры, советовались с хозяйкой, как и что она хочет переделать, а потом исчезли, но обещали вернуться. С тех пор прошло три недели. Ни Гены, ни его мальчиков не было видно и слышно. Жених даже не позвонил.

И вот теперь сестра сидела передо мной за столом и утирала горькие женские слезы. Она допила вино и, подняв глаза к потолку, заметила:

— Глянь, соседи сверху варенье, что ли, варят? Сбежало, блин! Все протекло! Опять ремонт делать придется!

Я бросила взгляд в угол, на вентиляционную трубу, и заметила стекавшую по стене темно-красную жидкость.

— Стоп! — остановила сама себя Евдокия. — Катька же сдала свою квартиру какой-то фирме! Уже полгода, наверное, у сына живет!

Сестра подошла к стене и провела рукой по «варенью». В эту же секунду раздался страшный крик — по ее ладони размазалась кровь… Следом за криком послышался звук падения чего-то тяжелого, и я, переведя взгляд, увидела лежащую на полу Дуську. Мысль сразу же заработала со скоростью света: итак, на стене кровь, Дуська в глубокой отключке. Значит, есть шанс узнать, в чем там дело. Перед глазами моментально промелькнули лица родных и близких, как то: Ромки, Веньки и, самое неприятное, Вовки-следователя. «Ну и ладно! — решила я. — Ты, Дуся, пока отдохни малость, а я поднимусь наверх, посмотрю, что там за вареньице сварили!» Отчаянно труся, я все-таки поднялась на второй этаж и позвонила в дверь. Разумеется, никто не поспешил открывать. Тогда я надавила на ручку, и дверь поддалась. «Господи! Опять я куда-то влезаю! Ну почему я не могу жить спокойно?! — От обиды на саму себя я даже всхлипнула. — Лежала бы сейчас радом с Евдокией и ни о чем не думала!» Ругая себя распоследними словами, я все же вошла в квартиру. На маленькой кухне, где пол был на несколько сантиметров пропитан кровью, лежали две женщины и мужчина, застреленные в упор, еще две дамы, расположившиеся неподалеку, были зарезаны столовыми ножами. Из груди одной из них еще торчало лезвие обломавшегося ножа.

— Вот это да! — потрясенно произнесла я.