Свастика и орел. Гитлер, Рузвельт и причины Второй мировой войны. 1933-1941

Когда германские войска захватили многие страны Европы и положение Британии стало отчаянным, администрация Рузвельта, несмотря на протесты изоляционистов, предприняла несколько решительных антинемецких шагов. Отмена эмбарго на вывоз оружия и создание морских боевых зон осенью 1939 года показали всему миру, что США выступают на стороне военно-морских держав, то есть союзников. Оккупация Германией стран Центральной Европы, Франции и Скандинавии, а также вступление весной 1940 года в войну Италии создали для Британии невыносимое напряжение, которое Рузвельт решил ослабить. Словесные обещания были подкреплены увеличивающейся с каждым днем экономической и военной помощью. Крупным событием стал англо-американский обмен эсминцами на базах Карибского моря в сентябре 1940 года. Принятый в марте 1941 года закон о ленд-лизе, захват кораблей и грузов стран оси, провозглашение «неограниченного чрезвычайного положения в стране» в мае и усиление битвы за Атлантику в месяцы, предшествовавшие Пёрл-Харбору, не могли не сказаться на дальнейшем развитии немецко-американских отношений.

Немецкое посольство, которое по-прежнему возглавлял поверенный в делах Ганс Томсен, вынуждено было сообщать в Берлин о столь драматичном развитии событий и работать в атмосфере крайней враждебности и очевидного остракизма. Нацистская пропаганда и деятельность нацистской партии в Америке стали совершенно невозможны, а немецкое министерство пропаганды как раз в это время предложило проводить еженедельно радиопередачу под названием «Час Геббельса»[48]. Более привычной и весьма обременительной помехой для деятельности дипломатов в эти годы были военный шпионаж и саботаж, организованные ОКВ. Впрочем, эти меры оказались неумелыми и малоэффективными (Томсен назвал их «топорной работой»).

Томсен охарактеризовал отношение американцев к войне прямо и без оговорок. «Они хотят, чтобы Британия победила, а мы проиграли», – писал он. Если союзники будут разбиты, весь американский народ потребует, чтобы США вступили в войну. В то же самое время, сообщал Томсен, люди начинают верить, что победа Германии поставит под угрозу и саму Америку. Антинемецкая пропаганда изображала Германию как идеологического, политического и экономического врага, стремившегося к мировому господству. Если Англия будет завоевана, постоянно внушали американцам газеты, Соединенные Штаты будут вынуждены создать свою собственную оборонительную линию в Атлантике, а Британия будет продолжать сражаться с Германией из Канады. В начале 1940 года Томсен признавал, что он не в силах изменить отношение американцев к немцам, поскольку не оказывает на американское общественное мнение почти никакого влияния.

Марш немецких войск по Европе ликвидировал все надежды на благоприятную реакцию американского общества. Вторжение в Скандинавию сразу же вызвало волну сочувствия к датчанам и норвежцам, которая ослабила изоляционистский настрой среди американцев скандинавского происхождения на Среднем Западе. Агитаторам, призывавшим к вступлению Америки в войну, стало гораздо легче работать. И хотя большая часть населения все еще придерживалась изоляционистских взглядов, которые проповедовали республиканцы, а деятельность администрации сдерживала проблема Тихого океана и медленные темпы перевооружения, Томсен высказал мысль, что ненависть к Германии так сильна, что американцы больше не жалеют, что в 1917 году их страна вступила в мировую войну. Вторжение в страны Центральной Европы, сообщал он, «так сильно сузило моральное и политическое поле нашего воздействия на американцев, что только канатоходец сумел бы в таких условиях удерживать равновесие». В июне, когда капитулировала Франция, Томсен писал о том, что ряды изоляционистов быстро тают и что антинемецкие настроения заражают все более широкие слои населения. Когда же в войну вступила Италия, гнев американцев достиг небывалой силы. Тем не менее он все еще не был уверен в том, что даже такая сильная волна возмущения заставит американцев признать вступление Америки в войну необходимым. Что же касается отношения американцев к любой форме помощи Англии – экономической, политической и финансовой, – то оно было предельно ясным.

Три аспекта немецкой политики убедили американское общественное мнение в том, что немецкая угроза действительно существует: подписание договора Берлин – Рим– Токио, немецкое проникновение в Латинскую Америку и нападение немецких подводных лодок на американские суда. Томсен сообщал, что пакт влил свежую кровь в идею мирового заговора, которую столь усердно вбивала в голову людей администрация США Рузвельта. Президент получил теперь возможность настаивать на создании блока, который стал бы противовесом этому заговору. Более того, прекрасно понимая, что перспектива войны на два фронта страшит общественное мнение, администрация сосредоточила свои усилия на подрыве единства стран оси.