Свартхевди - северянин

       Драугр вызывал во мне чувство глубинного, первобытного страха, пополам с отвращением. Но убегать, если честно, хотелось все меньше и меньше. Надоело убегать. Дед, наверное, не одобряет такого моего поведения, плюется, глядя из Чертогов Павших на младшего своего внука, и стыдно ему, за меня перед старшими предками, а те тоже наверняка морды воротят - принял, дескать, в род мало того, что не пойми кого, так еще и с заячьим сердцем.

       Да и к тому же, немертвому неведома усталость, и он станет меня преследовать (ибо упертый и вечно голодный), днем и ночью, пока не настигнет, и биться с ним все равно придется. По крайней мере, эти бодрые и энергичные останки хоть можно секирой отоварить, в отличие от тех, что в топях приходили за мной. Так что, вперед, дренг Свартхевди, бейся!

       - Ооооооодииииин!!! - сокращаю дистанцию до драугра, и, с ложным замахом, сменив направление удара, моя верная подруга врубается твари в левое плечо, с хряском разрубаемой кости и тонким звоном. Неглубоко, надо сказать, на пару дюймов всего. Туговато пошло, но дед о подобном тоже рассказывал. Дескать, чем старше драугр - тем крепче, ну совсем как дерево мореное. Рубить замаешься, оружие тупится и вязнет - а тварь и рада тому.

       Ну да мое оружие не завязнет, топор или клевец бы застрял, а секиру потянул на себя, да с ударом ногой в живот немертвому - она и выскочила из разреза.

       Тварь бестолково махнула руками, или что там у нее вместо них, но я уже был вне досягаемости.

       Да, полагаю, в тело его рубить придется долго и утомительно. Но Олаф рассказывал, что тулово, особенно броней прикрытое - цель неприоритетная. Учил меня старый: "секи, Сварти, куда достанешь, не тянись до тела. Нога открыта - бей в нее, руку али плечо враг открыл - руби туда". Говорил, что не столько в бою народ гибнет от ран в тело, сколько от кровотечения и столбняка (когда видит, что рука его или нога теперь отдельно от всего остального), когда раненые под ноги сражающимся сваливаются.

       Так что, попробуем постучать по ногам.

       Копейный выпад в растрескавшуюся харю острием железка (его на секире специально вытянули, для таких вот ударов) - глубоко не войдет, но мне и не надо, петля и на отшаге - лови в бедро, нежить! А тварь-то хитрее, чем показалось сначала: не стала убирать ногу, оставив ее под ударом, зато попыталась отвесить мне когтистой лапой по уху.

       Попала.

       Я успел наклонить голову и поставить под удар шлем, а то такими когтями, как у него на лапе, личико он мне рассадил бы в лохмотья. И стал бы я тогда не просто Сварти Конь, а Сварти Страшный Конь, такой, что ночью встретишь и обосрешься.

       Или просто дохлый Конь.

       В ушах зазвенело, а шлем съехал на бок.

       Зато мне удалось зашагнуть ему за правую руку, и снова рубануть в то же место на ноге. Пинок восставшему под колено - и пока мертвяк восстанавливает равновесие - еще удар секирой.

       Я такими ударами рубил свиные туши (батя прошлой осенью счел, что мне не повредит такая тренировка, да и мясо заготавливали как раз) мало не напополам, а тут, на тощую гнилую ходулю мертвой твари понадобилось столько усилий! Но отхряпал, все-таки, не зря и батя и Олаф столько времени заставляли махать железом. Чему-то научили.

       Поправив шлем, я приступил к дальнейшей разделке.

       Драугр, даже став ампутантом, угрозу представлял все равно, в силу своей бесчувственности к ранам и повышенной ядовитости. Встать он уже не мог, но постоянно вертелся на том, что у него осталось от брюха, норовя цапнуть меня когтищами, но я был начеку, и вскоре тварь превратилась в набор шевелившихся запчастей. Руки с кистями пытались ползти ко мне, ноги смешно перебирали пальцами, а череп клацал на меня зубами и подпрыгивал до тех пор, пока я не растоптал его в труху, каковую запинал в костер.

       Ффффуууух, умаялся.

       Вот теперь будет что рассказать в доброй компании, чтоб сидели и слушали, открыв рот. В нашем, по крайней мере, борге, никто из дренгов, даже уже ходивших в походы, не мог похвастаться, что в честном поединке свалил пятерых драугров за раз! А я могу!

       Хотя... Не поверят. А вот двух - будет в самый раз, хе-хе.

       Драугр в костре шаял почти всю ночь, а я почти не спал. Поправлял костер, да был настороже - а вдруг еще один заявится? Обнаружил длинный разрез на панцире - и когда тварь успела? Еще бы чуток, и собирать мне кишки с земли, а так - только доспех испортила. Который, кстати, нечем заштопать. Правил затупившуюся секиру, заглаживая лезвие, да поминая недобрым словом немертвого и всех его предков до седьмого колена, подозревал их в пассивном скотоложестве (при жизни, естественно) да в разносе всяких дурных болезней... Надеюсь, им икнулось, там, где они сейчас пребывают.

       Так под утро и уснул, убедившись, что ничего в углях более не шевелится.

       Добычи, жаль, взять не получилось с твари. Шлем - труха, лохмотья сгнили. Ничего, в общем, ценного совсем.

       Вот же паскуда какая! Одни с тебя убытки...

Глава 12.