Свадебное пари

— Молчи и слушай. Мы поженимся как можно скорее, в любой церкви, которую выберешь. А потом можешь возвращаться на Пикеринг-плейс, пока Абигайль не избавится от генерала. И поверь, Серена, долго ждать не придется. Если что-то не получится с предложением Веджвуда, я расскажу Саттону правду и посоветую увезти дочь под безопасный кров Сток-он-Трента. Это я твердо обещаю.

Она ни за что не позволит этому случиться, хотя спорить с Себастьяном не стала.

— Хорошо, — согласно кивнула она.

Себастьян с подозрением уставился в ее запрокинутое лицо.

— Я не шучу, Серена.

— Да, дорогой, знаю.

Она коснулась его губ кончиками пальцев.

— И не стоит так сурово на меня смотреть.

Себастьян сдался.

— Итак, когда и где ты хочешь венчаться?

— Смысла ждать нет, — подумав, решила Серена. — Завтра… вернее, сегодня, это слишком скоро?

— О нет, совсем не скоро. Где?

Глаза Серены загорелись:

— В той маленькой церквушке в Кенсингтоне. Там нас никто не узнает.

— Завтра, в Кенсингтоне.

Он поднял ее и усадил на колено, так что их лица оказались на одном уровне.

— Не возражаешь, если я приведу братьев в качестве свидетелей?

— Разумеется, нет. Кроме того, я бы хотела познакомиться с графом Блэкуотером и его женой. Интересно посмотреть, действительно ли она на меня похожа.

— Поверь мне, дорогая, вы станете лучшими подругами!

Ровно без пяти восемь Джонас Веджвуд поднял молоток на двери дома Саттонов. Моррисон, казалось, ничуть не удивился столь раннему гостю.

— Мистер Саттон завтракает, сэр. Прошу вас…

Он проводил Джонаса в маленькую комнатку в глубине дома, где Уильям сидел за первым завтраком. Второй, менее плотный прием пищи проходил в компании дам.

Когда объявили о приходе Джонаса, Уильям поднял голову от телячьих котлет:

— Входите… входите, садитесь. Что будете есть? Котлетки очень хороши, хотя я рекомендовал бы почки с пряностями, если только не хотите кровяной пудинг и овсяные лепешки. Правда, в Лондоне этого не достанешь, но моя кухарка точно знает, как их готовить. Попробуйте, дорогой мальчик.

— Спасибо, сэр. Я уже два месяца не ел овсяных лепешек, — благодарно кивнул Джонас, накладывая еду на тарелку. — И кровяной пудинг тоже. Великолепно!

Уильям одобрительно кивнул.

— Эти южане не знают толка в доброй еде… Всякие модные фрикасе да яйца пашот. И как после такого завтрака можно работать в полную силу?

— Вы совершенно правы, сэр.

Джонас сел за стол и благодарно кивнул, когда перед ним поставили кружку эля.

— Итак, — спросил Уильям, намазывая маслом хлеб, — о чем вы хотели поговорить?

Джонас поперхнулся. При виде столь обильных и знакомых блюд он на минуту забыл о том, что его сюда привело, но быстро пришел в себя, глотнул эля и объявил:

— Я пришел, чтобы предложить вашей дочери руку и сердце, сэр.

Уильям, в свою очередь, кивнул.

— Люблю, когда не ходят вокруг до около. А что обо всем этом думает Абигайль? Надо же узнать ее мнение.

Джонас был явно шокирован.

— Я не спрашивал ее, сэр. Приличия требуют, чтобы сначала я поговорил с вами.

— Чушь и ерунда! Если мужчине нравится девушка, он дает ей это понять, и уж в ее воле ответить тем же или нет.

— Думаю, мисс Саттон… Абигайль… разделяет мои чувства, — с трудом выговорил Джонас. — Конечно, ничего не было сказано точно, но…

Уильям рассмеялся и вновь наполнил кружку.

— Да-да… думаю, вы правы. Что же. Благословляю вас, друг мой. А вот что скажет миссис Саттон — дело другое. Она мечтает о блестящей партии для Абигайль, — вздохнул он и, пожав плечами, добавил: — Я бы не возражал, если бы думал, что дитя тоже этого хочет, но… совсем в этом не уверен. Думаю, ей будет легче жить среди людей ее круга.

— Я с вами совершенно согласен, сэр, — выпалил Джонас с таким энтузиазмом, что покраснел до корней волос. — Я дам ей все, что она пожелает. Собственный экипаж, прекрасный дом, арфу…

— Умоляю, только не это. Иначе будете сожалеть до конца своих дней. Может, лучше фортепьяно?

Джонас опустил глаза в тарелку, пытаясь сдержать смешок.

— Как скажете, сэр.

— Мы поговорим с Абигайль, а потом с миссис Саттон, и будем надеяться на лучшее.

Уильям снова вернулся к завтраку и газете.

Джонас понял, что разговор окончен. Доев все, что было в тарелке, он поблагодарил хозяина и пошел к двери.

— Приезжайте вечером, Джонас. Пообедаете с нами. Если собираетесь ухаживать за Абигайль, лучше начать прямо сейчас.

— Да, сэр.

Сияющий Джонас вышел навстречу холодному, но ясному утру, чувствуя, что все в этом мире хорошо и правильно.

После завтрака Уильям отправился в библиотеку, решив заняться делами. В десять он услышал доносившийся из передней голос жены. Та приказывала Моррисону подать завтрак. Через несколько минут на лестнице послышались легкие шаги Абигайль. Дверь приоткрылась, и Уильям увидел золотистую головку дочери.

— Доброе утро, папа.

— Доброе утро, дорогая, — просиял Уильям. — Свежа как маргаритка, красива как картинка.

Голубые глаза сверкнули:

— Мама велела передать, что завтрак подан.

— Через минуту буду.

Абигайль закрыла дверь и вошла в столовую, где Марианна уже сидела перед чайником.

— Отец идет, Абигайль?

— Через минуту.