Свадьба вампира

– Того проще. Ресторан закрыт на Спецобслуживание. Следовательно, тут все артисты. Кроме меня, разумеется, я по другой части. Могу добавить, что у вас молодая красивая жена и великое множество завистников.

– Гениально! – патетически воскликнул артист. – Вероятно, вы следователь.

– Боже упаси. Разрешите представиться. Константинов! Валерий Петрович. Кандидат наук, психолог. Работаю над докторской диссертацией.

– Рад знакомству! Волошин. Остальное вы уже знаете…

Словно гроссмейстеры перед началом игры, они привстали и обменялись рукопожатием. Усевшись, оба схватились за свои графины. Разумеется, первый тост выпили за знакомство.

В течение следующего часа новоиспеченные приятели пили за удачу и успехи, рассказывали анекдоты, ругали политиков и взаимно исподтишка приглядывались. Обсудили упадок культуры, поделились музыкальными вкусами и, наконец, почувствовали себя закадычными друзьями, выпили за дружбу. Симпатия и расположение были вроде обоюдными, но чересчур натуральными. Каждый раз, поставив очередную рюмку на стол, они взаимно вскидывали глаза и убеждались, что собеседник абсолютно трезв. Игра шла втемную. Наконец, артист Волошин расслабился, и по праву старшинства предложил перейти на «ты», что послужило сигналом к более решительным действиям. Драме фамильярность была на руку, он перешел в наступление.

– Ну что, Коля-Николай. Может, по девочкам ударим?

– В смысле, – тот не понял.

– Говорю, классные «брошки» есть, высший сорт.

– Золотые? – артист Волошин, погрузнев от обеда, тупо смотрел на собеседника.

– Сам ты золотой! Я имею в виду путанок пощупать. Можно в сауну. Как у тебя с деньгами?

– Не.

– Что «не»?

– Не могу, брат. Я свою жену люблю.

Волошин демонстративно провел ребром ладони по горлу, что означало, видимо, клятву супружеской верности.

– Любовь? – Драма сморщился.

– Точно.

– Друг дружке не изменяете? Не верится.

Вместо ответа Волошин распрямил ладонь и повернул к свету, любуясь обручальным кольцом.

– Давай, брат. За любовь выпьем!

– Не, – передразнил его Драма.

– Что «не», – парировал тот.

– За любовь не пью. Все бабы шлюхи, а кто им верит – осел! Причем рогатый осел.

– Не согласен, брат. Все женщины разные, – артист был настроен миролюбиво.

– Разные! Но все шлюхи, тут они одинаковые.

– Моя не такая, – заявил Волошин, как будто этим все сказано.

Драма непринужденно рассмеялся.

– Думаешь, она у тебя лучше всех? А хочешь, такую девочку подарю, ты о жене позабудешь? На одну ночь. Это эксперимент, психологический. Я в этом деле разбираюсь?

– Не требуется, брат, – Волошин снова открыл свой шикарный портсигар с вензелями. – Извини, но лучше любимой женщины женщин нет, просто не бывает. Угощайся.

Драма вздохнул и развел руками.

– Слепой не увидит, глухой не услышит, а влюбленный муж хуже обоих! Ты Шекспира читал?

– Обижаете, гражданин начальник! – Волошин снова прикуривал. – Завтра спектакль, и называется он «Отелло». Приглашаю на премьеру. Между прочим, я в главной роли, в гриме не узнаешь.

– Спасибо за приглашение, тогда вопрос. Зачем Шекспир задушил Дездемону?

– Отелло задушил, и совершенно напрасно! Она была верна.

– Вот, – победно воскликнул Драма, словно объявлял противнику шах. – Единственный способ добиться верности: вовремя задушить свою возлюбленную. Шекспир не дурак был, знал, что делает. Потому и рыдаем, что умерла непорочной. Осталась бы жить, таких дел наворотила! Вместо трагедии, комедию смотрели.

– Не обязательно, – артист сидел с непробиваемым видом, как скала на берегу моря, возле подножия которой волны разбиваются пенными брызгами. – Полно счастливых браков! Живут люди и радуются семейной жизни. Что плохого?

– Плохо то, что одни изменяют да посмеиваются, а другие глаза закрывают, предпочитая не видеть, не слышать, не знать!

– Мужчина, не доверяющий своей избраннице, сам себя обкрадывает, – артист с сожалением и даже сочувствием смотрел на Драму, не желающего понимать очевидных истин. – Лично я, например, жене не изменяю, и не вижу причин сомневаться в ней. Логично?

– Женщины логике не подчиняются. Неверность – их сущность, природа. В верной жене есть что-то монашеское, унылое, как запах ладана. Ее и любить-то не хочется!

Волошин снисходительно улыбнулся, располагаясь в кресле поудобней.

– Я бы так не сказал.

– Ты собственник, сразу видно. И это само по себе причина для измены, вот женская логика. Обман у них песней зовется, блуд праздником, а измена доблестью. Ввести награды за постельные подвиги, бабы с ног до головы в орденах ходить будут, грамоты над кроватью развешивать, дипломы почетные. Как им верить? Лучшая из них – змея.

– Ошибаешься! В любом случае, если изменит, я первым узнаю.

– С чего ты взял? – Драма искренне опешил.

– Она сама расскажет, мы так договорились.

– И ты поверил!? – Драма всплеснул руками. – Простота хуже воровства. Напрасно ждать будешь! Мужиков она на себя перетаскает, знакомых и незнакомых, а вот рассказать забудет. Наивная твоя душа! Извини за прямоту, такой уж я человек. Мужья последними узнают! Весь мир шептаться будет, кулисы рвать, животики надрывать. И жены смеются громче всех!