Свадьба палочек

На двери оказалась табличка с простой надписью «Оукли ассошиэйтс». Шрифт бы такой же, каким Хью записал для меня название книги на обеде у Дагмар. Прикоснувшись к медной дверной ручке, я услыхала бодрую мелодию, которую кто-то выводил на скрипке в глубине офиса. Мне вдруг стало легко и радостно. Эти веселые звуки в столь неожиданный момент говорили, что в жизни еще остается много хорошего. Я толкнула дверь и вошла.

Приемная была обставлена антиквариатом, на стенах висели картины, но секретарь отсутствовал. Телефонный аппарат на столе был подсвечен мигающими лампочками.

Музыка сделалась слышнее. Кроме скрипки, я различила звуки флейты и бас-гитары. Я была мало знакома с ирландской музыкой, но по дерганому ритму поняла, что это именно она.

Сделав несколько шагов в глубь офиса, я крикнула: «Есть кто живой?» Ответа не последовало. Еще шаг-другой, еще один крик. Музыка продолжала звучать, веселая и ритмичная, похожая на танцевальную. Что за черт, подумала я и пошла вперед. Комнат было несколько. Дверь одной из них оказалась открыта, и я в нее заглянула. Там разместилось что-то вроде лаборатории. Пробирки, штативы, спиртовки… Мне она напомнила школьный кабинет химии, и я пошла дальше.

В самом конце коридора видна была еще одна приоткрытая дверь – оттуда-то и доносилась музыка. Мелодия вдруг прервалась, и женский голос произнес:

– Проклятье!

– Все было замечательно! Почему ты остановилась?

– Потому что снова сфальшивила в этом чертовом пассаже!

– Подумаешь! Великое дело! – сказал Хью.

– Для меня великое.

Я подошла к двери и постучала костяшками пальцев о косяк.

– Эй!

Осторожно просунув голову внутрь, я увидела Хью в компании мужчины и женщины. Все трое сидели на стульях с прямыми спинками, перед каждым был установлен пюпитр с нотами. Скрипка Хью лежала у него на коленях, у женщины была какая-то из разновидностей флейты, а у мужчины – электрическая бас-гитара.

– Привет, Миранда! Заходите.

– Я вам помешала?

– Нет, что вы, мы просто развлекаемся. Миранда Романак, а это Кортни Хилл и Ронан Маринер. Мы вместе работаем.

– Вы замечательно играете.

– В обеденный перерыв. Давайтс-ка садитесь. Еще разок сыграем сначала, а потом поговорим. Это «Папоротниковые горки». Знаете такую вещицу?

– К сожалению, нет.

– Вам понравится. Ну, начали.

И они заиграли. А я заплакала. Я этого даже не чувствовала, пока Кортни не посмотрела на меня расширенными от изумления глазами. Тогда только я ощутила слезы на щеках и жестом дала понять, что это из-за музыки. В основном, так оно и было. Вряд ли сейчас сыскалось бы более действенное лекарство для моих свежих ран. Ирландская народная музыка – самая, на мой слух, шизофреничная на свете. Возможно ли, чтобы печаль и радость изливались одновременно в одной и той же ноте? Простая, незатейливая мелодия убеждает тебя: да, мир полон скорби, но вот способ ее пережить. Пока звучит эта музыка, ты защищен от всякого зла. Играли они безупречно. Те несколько минут, пока я, плача, слушала их, я чувствовала себя как никогда спокойной и умиротворенной.

Доиграв мелодию, они взглянули друг на друга, словно дети, возвратившиеся из опасного путешествия без единой царапины.

– Это было восхитительно.

– Неплохо, а? Ну, а теперь займемся делами. Посмотрим, что вы нам принесли. – Хью взглянул на меня в упор и наверняка заметил слезы на моем лице, но промолчал. Мне это понравилось.

Я развязала шнурки, сняла с картины обертку и подняла ее, чтобы все трое могли ее видеть одновременно. Они посмотрели на полотно, потом друг на друга.

– Это то, что я думаю? Лолли Эдкок? – Да.

Хью взял у меня картину. Они склонились над ней, негромко переговариваясь и указывая друг другу на какие-то детали.

– Хью не говорил, что вы принесете работу Эдкок.

– Я сказал бы, если бы поехал в Дублин, как собирался, – сказал Хью.

Ронан потер губы.

– Знаешь, что мне нутро подсказывает? Держись от этого подальше к чертям собачьим, Хью. Даже если она подлинная, после истории со Стилманом каждый, кто подтверждает подлинность работ Эдкок, оказывается под прицелом.

Хью поднес картину к лицу и шмыгнул носом.

– Подделкой не пахнет.

– Это не смешно, Хью. Ты прекрасно знаешь, что он прав.

– Знаю, Кортни, но это ведь наша работа, или как? Мы что видим, то и говорим. Если ошибаемся, то ошибаемся. Кто знает, может, при проверке мы и выявим, что она поддельная.

– И все-таки прав Ронан. То, что мы сможем на ней заработать, не окупит наших хлопот. – Взглянув на картину, она покачала головой.

– Справедливо. И все же, будь добра, начни эту экспертизу для меня. – Говорил он спокойно. Двое других быстро поднялись и зашагали к двери.

Мы сидели и прислушивались к звуку удалявшихся шагов. Где-то вдалеке хлопнула дверь.

– Почему вы плакали?

– Мне показалось, вы хотели спросить, откуда у меня эта картина.

– Об этом потом. Так почему вы плакали?

– Не все ли равно?

– Нет, не все. Судя по вашему лицу, когда вы вошли, вы были где-то в другом месте. В плохом месте.

– Что вы хотите этим сказать?