Свадьба отменяется. Помолвка

– Тьма! – так и охнул Гиз и сообразил: ради такой тайны можно немного опоздать, Багрант не рассердится, когда узнает, из-за кого ему пришлось нервничать. – А он… знает?!

– Да. Любовница короля, сумевшая обойти заклинание предохранения, сразу же потребовала от Вольдера признать её второй женой. Но ты же в курсе, что Сангезир не принадлежит династии королей Гренессии, это его жена – урождённая принцесса?! И пока жив её отец, всё, что может Вольдер, – это бесконечно пировать. И никаких незаконных детей ему не простят. Потому-то он спешно выдал шантажистку замуж в Имгант за довольно знатного, но бедного графа, соблазнив того достойным приданым.

– А потом?

– Да я тебе, в общем, всё уже рассказала. Остались несущественные подробности о матери Сел. Бедняжка умерла через час после родов. Вольдер поставил её мужу условие: кровь ребёнка обязательно должна была пройти испытание амулетом королей. Если помнишь, такие хранятся во всех больших монастырях. Никто не знает, почему леди отправилась в монастырь слишком поздно, может, хотела переждать непогоду, а может, просто тянула время от страха. В дороге карета попала в поток, женщина промокла и, пока добралась, промёрзла и подхватила горячку. Ею сразу занялась штатная знахарка… но случай был очень тяжёлый. Пока решились позвать меня, было слишком поздно.

– Трени, а этот граф… жив? Только покороче, Багрант с советниками очень хотят домой.

– Он погиб через пять лет на пожаре, вместе с новой женой. Риселлу вынесла из огня нянька. А через неделю её привезли ко мне с личным письмом Вольдера.

– Она знает про Вольдера?

– Да. Мне приказали раскрыть ей эту тайну в день второго совершеннолетия. Но она категорически отказывается признавать его отцом.

– Ну и замечательно. Тогда я забираю её. И на всякий случай прихвачу Таргеля, надеюсь, он справится. Ты идёшь с нами?

– Не могу… – с сожалением отказалась Катренна, – меня ждёт Аннигелл. Да, вот ещё… Дрезорт однажды обидел Сел…

– Тренна, поверь мне, Брант её никогда больше не обидит. Если хочешь мне помочь отправить Риселлу, поторопись, я иду открывать портал. И не нужно её будить. Я сам разбужу, когда прибудем на место.

* * *

Уснуть Дорданду так и не удалось. Слишком много всего свалилось на герцога за последние дни, слишком напряжены были нервы. Да и потрясшая новость о воскресших родителях заставляла вновь и вновь вспоминать прошедший год. Теперь совершенно в новом свете виделись и виноватые взгляды короля, которые он украдкой бросал на племянника, и его настойчивые советы развлечься, и заразительное веселье Дрезорта.

Дорд не верил, что отец посвятил капитана в свой план, скорее всего, Брант выполнял личную просьбу короля. Очень хорошо выполнял, Дорду иногда удавалось на несколько часов забыть об утрате. Зато потом его мучило горькое раскаяние: развлекаться, пока не истёк срок траура, герцог считал кощунством.

Провалявшись в постели почти два часа, герцог с досадой сообразил, что надеяться на отдых бесполезно, и отправился одеваться. Нечего зря валяться, раз сон всё равно не берёт. Ляжет с вечера пораньше. А сейчас лучше сходить к морю, есть там у него любимое местечко среди камней, где раньше так хорошо мечталось о дальних странах и подвигах, совершённых ради прекрасных принцесс.

Герцог саркастически фыркнул и решительно покинул спальню.

– Не спится? – Оказывается, мать уже перебралась с малышкой в общий зал третьего этажа и сидела боком на краю странного дивана, которого тут раньше не было.

Дорд присел на тугой валик, окружавший со всех сторон широкую и низкую кушетку, способную вместить не меньше десятка человек, и заинтересованно уставился на ползающее по ней существо. Раньше таких маленьких детей он видел только издалека, на руках сельских женщин.

И если бы мать не сказала, что это девочка, сам он по смешным штанишкам и круглощёкой мордашке никогда бы не догадался. Малышка доползла до изящного овала с дыркой посредине, выточенного из ценного мягкого дерева зирайи, крепко ухватила его ручкой и села. Оглянулась на миледи, торжествующе потрясла игрушкой. Внутри овальчика загремело, блеснули врезанные в дерево драгоценные камни. Юная леди счастливо улыбнулась, демонстрируя один зуб, и внятно пролепетала:

– Ма-ма!

У Дорда от неожиданно нахлынувшего умиления перехватило горло. Так это крохотное, беспомощное и хрупкое существо умеет думать и чувствовать? И отличает мать от других людей? Как странно! Лично себя он помнит лет с трёх… или четырёх. И ему никогда раньше даже в голову не приходило выяснять, а чем он занимался до того времени!

– Ты всё время возишься с нею сама? – просто чтобы хоть что-то сказать, спросил он мать.

– Нет, у меня есть две помощницы, ночная и дневная… – Миледи выглядела немного виноватой, и Дорд тотчас сообразил, в чём дело. Видимо, отец не позволяет матери слишком много заниматься ребёнком, заботясь о её здоровье. – Просто, когда никого нет дома… с нею веселей.

– Прости, мам… я не подумал.