Свадьба на выбор, или Женихи в ассортименте

Алена в тот вечер предложила пойти в ночной клуб, но Ярослава сослалась на головную боль и отправилась домой. По дороге она купила в ларьке пачку ментоловых сигарет, чтобы курить их одну за другой, рассматривая старые фотографии. И когда она вопросительно заглядывала в довольные физиономии двух фотографических людей (один из которых в то же самое время где-то на другом конце Москвы наверняка подливал в стакан своей спутницы вина и одновременно гладил ее по коленке), в глубине ее души шевельнулось нечто, сильно смахивающее на сожаление. Но Ярослава бойко отогнала прочь это странное чувство. Сигарету выкурила, фотографии, посомневавшись немного, все же выбросила.

С тех пор прошло несколько месяцев. Ее жизнь вошла в привычную колею. Три дня в неделю она ходила на работу, почти каждый день обедала с подружками, почти каждый вечер бегала на свидание, почти каждую ночь спала с мужчинами. Какому-нибудь домоседу ее жизнь могла показаться завидно многообразной. Яся же не могла отделаться от ощущения, что она монотонна и бессмысленна. Потому что разными были только платья, рестораны и мужчины. По сути же каждый завтрашний день обещал оставить за собой то же чувство внутреннего неудовлетворения, что и вчерашний.

И вот в тот вечер, после телефонного разговора с Аленой, которой в очередной раз не повезло в любви, Ярослава снова полезла в коробку с фотографиями. Старенькая обувная коробка вмещала в себя почти двадцатичетырехлетнюю хронику ее жизни. Она не любила фотографироваться, потому что неподвижность кадра убивала две трети ее обаяния. Ее красота была не в чертах лица, а в мимике, пластике, звуке ее смеха. На карточках же неизменно проявлялась толстощекая девица с заплывшими глазками и намечающимся вторым подбородком.

Зато иногда она фотографировала своих мужчин. А потом с удовольствием, точно военные трофеи, разглядывала свидетельства своей популярности.

Десятки фотографий. Улыбающиеся и серьезные мужские лица. Кто-то симпатичный, кто-то пострашнее. У нее был короткий роман с мальчиком, профессионально исполняющим стриптиз. Он был чем-то похож на Бенисио Дель Торо, только, конечно, намного моложе. Женщины любого возраста от него с ума сходили, и Ясе нравилось выводить его в свет, точно дорогущую дизайнерскую сумочку. А потом он внезапно исчез из ее жизни, а она долго обрывала его телефон, думала, что случилось что-то. А много позже узнала, что он тогда банально переметнулся к одной из своих клиенток, бывшей супруге видного криминального авторитета.

У нее был шестидесятилетний профессор университета. Большинство окружающих считали его квазимодо, а вот Яся смогла разглядеть в нем изюминку, некую мрачноватую зрелую сексуальность.

У нее был профессиональный тренер по бодибилдингу. И балерун из авангардного театра. И темнокожий студент из Университета дружбы народов. Бард. Владелец сети привокзальных ларьков. Студент с философского.

А некоторые лица она и вовсе умудрилась позабыть. С ума сойти – ей всего двадцать три с небольшим, а она уже не помнит некоторых своих мужчин, чьи фотографии некогда были заботливо сложены ею в заветную коробочку!

Как-то глупо это все.

Ярослава убрала коробку на антресоли. Почему-то ей стало грустно. Обычно в таких ситуациях она выпивала грамм пятьдесят коняьчку, вызванивала кого-нибудь из подруг и отправлялась развеивать грусть-печаль по развеселым московским барам.

Но сейчас она инстинктивно чувствовала, что даже если в барах этих ей будет невозможно весело, то все равно это будет не панацея, а трусливый побег от действительности.

Интересно, а все эти мужчины из ее картонной коробочки помнят о Ясе? Хранят ли ее редкие фотоснимки, грустят ли иногда о том, что у них с ней не сложилось?

Какая ерунда!

Кто грустит – стриптизер, который променял ее на обвешанную бриллиантами увядшую кошелку, которая прячет варикозные ноги под брючками от Лагерфельда и не стесняется покупать мужскую любовь? Или профессор-квазимодо, который три месяца морочил ей голову, а потом женился на своей аспирантке, особе с внешностью старой девы из телевизионной пантомимы?! Или тренер по бодибилдингу, который нахваливал ее ягодичные мышцы, но сокрушался по поводу «недоработанных» квадрицепсов? Или студент-философ, который однажды занял у нее пятьсот долларов, и с тех пор она ничего о нем не слышала?

Или, может быть, банкир Семенов, ценитель продажной красоты и диких плясок у шеста? Или – три ха-ха – Роман Соколовский, король туфелек? Да она готова поклясться, что этот, последний, даже не запомнил, какого цвета у нее глаза (зато, наверное, может с точностью до миллиметра указать место, где она позавчера натерла ногу).

Что она делает со своей жизнью? Почему она умудряется превращать все в фарс, в калейдоскоп случайных связей с уцененными, не стоящими ее внимания персонажами.