Свадьба мечты

Она в ужасе подпрыгнула на кровати и взглянула на часы. Захар был прав, а это означало, что на подготовку к званому ужину с королем ей осталось меньше часа. А ведь с ней нет ни Катины, ни парикмахера…

— О господи! — Она уставилась на застывшего в дверном проеме Захара, но тут же отвела взгляд, стараясь не думать о его потрясающей фигуре. Но, даже глядя на цветочный орнамент на обоях, она продолжала мечтать только о его широкой груди, покрытой кудрявыми темными волосками, спускающимися вниз, к поясу теперь уже мятых льняных брюк.

Он выглядел мрачным, встревоженным и… прекрасным, как никогда.

Но Лавинии было проще огрызнуться, чем признать это.

— Почему ты не разбудил меня раньше?! — возмущенно воскликнула она, вскакивая с кровати.

— Решил, что в последнее время делал это слишком часто, — пожал плечами Захар и отвернулся, чтобы уйти.

Лавиния застыла, как громом пораженная, глядя на его широкую, испещренную шрамами спину.

Наверное, Захар услышал ее судорожный вздох и понял, чем он был вызван, потому что мускулы на его спине напряглись. Он чуть повернул голову, словно хотел посмотреть на ее реакцию, но через мгновение передумал и закрыл за собой дверь.

Лавиния еще минуту стояла на месте, силясь осознать увиденное.

Она никогда не плакала. В возрасте пяти лет она поняла, что слезы абсолютно бесполезны, и исключила их из списка способов реагировать на происходящее. Куда более продуктивно улыбаться и двигаться дальше, невзирая ни на что.

Счастье было ее сознательным выбором. Она силой вырвала себя из болота горечи и гнева, в котором тонула долгие годы. Но сейчас эти темные чувства вновь захлестнули ее. Она была зла на Нину, Ивана и всех тех, кто оставил на теле Захара эти ужасные отметины. Ту же всепоглощающую ярость она испытала, когда узнала о синяках на теле Рейчел.

Вот только мальчик, который когда-то получил эти шрамы, давно вырос. Вырос и превратился в мужчину, не нуждавшегося ни в опеке Лавинии, ни в ее сострадании. Поэтому она сделала то, что получалось у нее лучше всего: проглотила непролитые слезы, замаскировала солнечные ожоги тональным кремом, а затем занялась волосами и лицом.

Едва она надела платье, как в дверь постучал Захар.

— Нам пора, — с порога заявил он.

Захар тоже не терял времени даром. Он побрился, привел в порядок волосы, всего час назад торчавшие в разные стороны, словно колючки сердитого ежа, и надел костюм. В отличие от Лавинии он был полностью готов к ужину.

— Еще пару минут, — взмолилась она.

— Одну, — разрешил Захар и устроился на диване, стараясь не слишком откровенно разглядывать свою очаровательную спутницу.

Ее точеную фигурку облегало умопомрачительное платье из черного бархата и кружев, подчеркивающее каждый изгиб ее тела, а длинные светлые волосы рассыпались по плечам золотым водопадом. Пальцы Захара ныли от желания прикоснуться к ее нежной коже, внизу живота разгорался пожар.

— Хорошо выглядишь, — сказал он, буравя взглядом цветочный орнамент на ковре. — Просто фантастика. Это платье…

«Эта женщина в этом платье», — мысленно дополнил он.

— Спасибо, — широко улыбнулась Лавиния и взяла с туалетного столика маленькую, аккуратно упакованную коробочку.

— А это что?

— Подарок для Жасмин.

— Я куплю подарок в понедельник.

— Я и не сомневаюсь! — сказала Лавиния, поправляя платье перед огромным зеркалом. — Или попросишь меня купить что-нибудь красивое, дорогое, со вкусом, чтобы отблагодарить короля за гостеприимство. А это, — она повернулась к нему, улыбаясь, — всего лишь небольшой подарок для Жасмин лично от меня.

— Уверен, ей будет приятно, — улыбнулся он и предложил ей руку. — Пойдем.

Они поднялись на палубу и отправились в столовую, где уже начали собираться гости. Захар смотрел на тоненькую руку, лежавшую поверх его собственной, и думал о том, что, несмотря на недосягаемость этой девушки, он почему-то чувствует себя сейчас частью пары. До сегодняшнего дня он и не предполагал, что подобная ассоциация может прийти к нему на ум.

Стол выглядел так, словно был сервирован в лучшем ресторане Сиднея. Здание оперы во всполохах ночной подсветки, мимо которого они проплывали, оказалось идеальной декорацией. Еда и компания были выше всяких похвал. Разве он не должен был быть счастлив? Разве этот вечер не является идеальным вступлением к его грядущему триумфу?

Но милые люди, окружавшие его, и девушка, сидевшая рядом с ним, заставляли Захара думать о том, что возможен и другой вариант развития событий.

Он чувствовал себя чужим на этом празднике, незваным гостем, который хитростью втерся в доверие к окружающим, и от этого даже у самых изысканных блюд появлялся горький привкус.

Захар смотрел на Лавинию, и его сердце сжималось от тоски. А она, не подозревая о его невеселых мыслях, протянула Жасмин сверток.

— Помнишь, я рассказывала тебе о наших предсвадебных традициях? — Тональный крем давно стерся, и Захар увидел, как Лавиния покраснела от смущения, наблюдая за тем, как Жасмин с энтузиазмом разворачивает ее подарок.

— Это всего лишь маленькая безделушка. Не знаю, понравится ли она тебе, но это старая традиция…