Свадьба колдуньи

– Черт меня побери, если я улавливаю этот ритм, – пожаловался Эллиот, на лбу и на верхней губе у него выступили капельки пота. – Честно говоря, ласточка, я бы лучше прилег…

– Ни за что! – воскликнула она со сладкой улыбкой, которая, однако, тут же сошла с ее губ: рядом стоял Люк с напряженным лицом и сверкающими опасным блеском глазами.

– Люк, – начала она с деланной непринужденностью, – познакомься, это Эллиот, мой друг из Лондона… А это Люк Гарсия… мой – э-э-э – хозяин отеля.

– Рад с вами познакомиться, Эллиот, – сказал Люк довольно холодно. -Позвольте мне показать леди, как танцуют меренге, – добавил он, едва ли не оттолкнув Эллиота, и обнял Верити.

Их тела как бы слились воедино, и кровь закипела у нее в венах.

– Не очень-то вежливо с твоей стороны, Люк… – начала она, но, посмотрев ему в глаза, тут же умолкла.

– Меренге вообще довольно резкий танец, – отшутился он, умело ведя ее по площадке и заставляя двигаться так, что у нее было ощущение, будто они занимаются любовью у всех на виду. Верити вся горела. – Положи руку вот сюда, вот так… – говорил он, кладя ее пальцы на свое мускулистое плечо. – А другую подними вверх…

Он плотно прижимал ее к себе, держа чуть ниже талии так, что их бедра плотно прижимались друг к другу. Быстрая синкопированная музыка, звуки саксофона, неподражаемый карибский ритм – все это настолько завораживало, что казалось, она вот-вот потеряет сознание.

– Я не о танце, – ответила Верити, не уверенная в том, сколько еще выдержит, – а о том, как ты обошелся с Эллиотом.

– С Эллиотом? – угрожающе переспросил Люк. – А кто такой этот Эллиот?

– Я же тебе говорила… мой друг, он из Лондона.

– Ты его ждала?

– Нет… но какое это имеет значение? – Она возмущенно взглянула на сердитое лицо Люка. Он сам платит за самолет и гостиницу! И имеет полное право поступать так, как ему заблагорассудится!

– Вы что, любовники?

Верити побагровела.

– Какое тебе до этого дело!

Люк посуровел, глаза его под тяжелыми полуприкрытыми веками еще сильнее заблестели.

– Какое? После того, что только что произошло на берегу, сага, я чувствую себя вправе задавать тебе и такие вопросы. Как тебе нравится ритм меренге, Верити?

Это оказалось последней каплей, и Люк, настойчиво прижимавший ее к себе, вдруг стал ей невыносим. Самообладание покинуло ее.

– Вовсе не нравится! – сердито огрызнулась она. – У меня такое ощущение, будто меня терзает какой-то дикий зверь! Извини.

И, вывернувшись из его объятий, она чуть не бегом бросилась в спасительный рай своего домика. Краем глаза она увидела Эллиота – с обиженным лицом он пил бренди из огромного бокала за столиком на террасе. Нехорошо было уходить вот так, не пожелав ему спокойной ночи, но она была не в состоянии разговаривать ни с Эллиотом, ни с кем-либо еще… Бог с ним, с Эллиотом, пусть думает, что хочет…

Миновав освещенные пальмы, она бросилась бежать – только бы не видеть больше Люка. Но ноги вязли в мягком песке, и теперь она поняла, почему никогда не любила высокие каблуки: ощущение неустойчивости делало ее уязвимой, лишая возможности вовремя убежать…

Уже около террасы домика один каблук вдруг подогнулся, и Верити потеряла равновесие. Чтобы не упасть, она схватилась за деревянные перила.

– Черт бы побрал эти дурацкие босоножки! – заплакала она в бессилии и опустилась на деревянные ступеньки террасы. Яростно сорвав босоножки с ног и отбросив их на песок, она принялась массировать лодыжку.

Люк появился именно в тот момент, когда по щекам у нее потекли слезы, и с каменным лицом молча наблюдал за происходящим. Подняв золотые босоножки, он внимательно их осмотрел.

– Зачем было бежать. Верити? – медленно и задумчиво произнес он. – Не стоит меня бояться…

– Отдай босоножки и оставь меня в покое!

– Они уже ни на что не годны.

– Тем лучше. Я их ненавижу. И никогда больше не надену ничего подобного!

Брови его поползли вверх.

– Зачем же тогда ты их надела сегодня?

– Бог его знает, – сморщившись от пульсирующей боли в лодыжке, ответила она. – Теперь я буду ходить только в кроссовках!

– Сомневаюсь, чтобы кроссовки столь же эффектно подходили к этому платью, – заметил Люк с легкой усмешкой. – Растянула связки?

– Нет, все в порядке. Будь добр, уходи и оставь меня в покое.

– Будет сделано. Но только после того, как удостоверюсь, что ты сама сможешь дойти.

– О! Ради… – Она встала, дрожа от негодования, и попыталась подняться по лестнице, но стоило ей ступить на левую ногу – и она не смогла сдержать стона.

– Хватит разыгрывать из себя мученика, – тут же вмешался Люк и, поддержав ее за талию, включил свет. – У тебя вывих. Придется наложить повязку.

– Мне не нужна твоя помощь, так что…

– Смотри, уже вспухает.

Он подвел ее к софе, вовсе не по-джентельменски усадил на зеленые в цветочек подушки и, присев перед ней на корточки, со знанием дела стал осматривать лодыжку.

– Ничего страшного, простое растяжение. Кто-кто, а уж я-то знаю, ведь это моя лодыжка! – заявила она нетерпеливо. – Подержу под холодной водой, и к утру все будет в порядке.