Суворов

—      Субординация! Экзерциция! Военной шаг — аршин! В захождении — полтора! Голова хвоста не ждет! Внезапно, как снег на голову! Надо атаковать! Холодное оружие — штыки, сабли! Смять и забирать, не теряя мгновения! Побеждать все, даже невообразимые препятствия! Гнаться по пятам, истреблять до последнего человека! Казаки ловят бегущих и весь их багаж. Без отдыху вперед, пользоваться победою! Пастуший час! Атаковать, смести все, что встретится! Не надо патрулей, берегись рекогносцировок, которые раскрывают намерения. Твердость, предусмотрительность, глазомер, время, смелость, натиск!

Как бы устав, Суворов замолчал и, казалось, весь ушел в себя. Внезапно он встрепенулся и с живостью обернулся к Розенбергу:

—      Ваше превосходительство! Пожалуйте мне два полчка пехоты и два полчка казаков!

—      В воле вашего сиятельства все войска. Которых прикажете?

Суворов недовольно взглянул на него и вновь закрыл глаза. Никогда не служивший под его командой Розенберг не понимал. Фельдмаршал повторил:

—      Надо два полчка пехоты и два полчка казаков! Помолчав немного и видя, что Розенберг растерян, Суворов принялся расспрашивать его, далеко ли французы, кто ими командует, и сказал о Шерере:

—      Пока этот квартирмейстер будет чистить солдатские пуговицы, его легко можно разбить.

Однако, недовольный ответами Розенберга, проговорил:

—      Намека, догадка, лживка, лукавка, краткомолвка, краснословка, немогузнайка! — И ушел в свою комнату.

С наступлением темноты в городе загорелись разноцветные огни, иллюминированные щиты, вензеля. Целую ночь итальянцы ликовали на улицах.

Рано утром на другой день Суворов объехал лагерь, где его восторженно встретили русские солдаты. Большой барабан гремел гулко и редко, словно билось одно, общее сердце. Неоглядными рядами стояли солдаты. И все они были подвластны его воле, жили его идеями и чувствами. Коротко напомнив им о своих наступательных принципах, Суворов воротился к себе.

Он снова попросил у Розенберга «два полчка пехоты и два полчка казаков». Розенберг его по-прежнему не понимал. Тогда вышел Багратион и сказал:

—      Мой полк готов, ваше сиятельство!

—      Так ты понял меня, князь Петр? Понял? Иди! — воскликнул фельдмаршал.

На лестнице Багратион встретил Ломоносова и Поздеева (первый командовал сводным гренадерским батальоном, второй — донским казачьим полком) и предложил им отправиться с ним. Менее часа спустя возвратился он к Суворову и доложил, что все готово.

— Господь с тобою, князь Петр! — напутствовал его на прощанье фельдмаршал. — Помни: голова хвоста не ждет; внезапно, как снег на голову!

Для сметливого Багратиона этого было довольно. Он немедля повел свой передовой отряд из Вероны на Валеджио. В тот же день в Валеджио направился и сам Суворов.

2

Равнину Северной Италии окаймляют с севера и запада крутые скаты Альп, а с юга — склоны Апеннинских гор. По этой долине течет полноводная По, в которую впадают реки, образующие как бы ряд последовательных рубежей, удобных для обороны: Адидже, Минчо, Ольо, Адда, Тичино, Сезиа. Северная Италия занимает стратегически важное, ключевое положение между Францией, Швейцарией, Австрией и всем Апеннинским полуостровом. Недаром она была во все эпохи ареной для множества выдающихся военных походов.

Суворов, бивший турок среди степей, польских конфедератов среди болот и лесов, сумел и здесь, в новых условиях, применить свои простые и здравые военные понятия. Благодаря железной воле и настойчивости в достижении целей, своей неограниченной нравственной власти над войсками он, конечно, мог рассчитывать на успех.

Русские солдаты в походе рассуждали о богатстве итальянской земли и бедности ее жителей. Орошенная бесчисленными каналами, густо населенная, плодородная земля эта казалась истинным раем. Но поселяне, носившие грубые куртки, короткие штаны, красные чулки и деревянные башмаки с вбитыми в подметки гвоздями, довольствовались лапшой из кукурузной муки, редко приправленной каплей простого оливкового масла. Мясное и рыбное было для них недоступно. Маленький стаканчик красного домашнего вина из остатков винограда, смешанных с водой, довершал их обед. На вино настоящее имел право лишь старший в доме. На базаре все было дорого, особенно лакомство — лягушки, привозимые живыми в салфетках и покупаемые только вельможами.

— Даже зелено-золотистые жуки, называемые у нас хрущами, — рассказывал офицер, — составляют их любимую пищу, как для нас земляника или клубника.

Солдаты ели булки из кукурузной муки с малым добавлением пшеничной и мечтали о ржаном хлебе, щах и квасе.

Дороги были отличные, с канавами по бокам, наполненными стоячей водой. Русские войска шли споро. Появлялся Суворов на своей казачьей лошадке, скакал вдоль строя, приказывал: «Запевай!»

Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке
Серый селезень плывет...