Суворов

С развитием огнестрельного оружия родилась мысль о том, что штыковой и сабельный бой навсегда отошел в область преданий. Оформилась линейная тактика, то есть построение войск в две-три линии (без резервов), что позволяло ввести в действие все наличные огневые средства – пушки и ружья. В то же время такой боевой порядок давал возможность держать под неослабным надзором солдат, стойкость которых в наемной армии не внушала уверенности.

Главное же, в чем наиболее отчетливо проявлялись воззрения «методической» школы военного дела, был вопрос о сражении. В соответствии со всей системой взглядов этой школы решения стратегических задач стремились достигнуть, не прибегая к сражению.

«Без веских причин никогда не начинайте боя», часто говорил Фридрих II. В другой раз он сравнил сражение с рвотным, к которому прибегают, если все другие средства не дали результата.

Недаром, даже решаясь на крупное сражение, Фридрих оставался верен канонам линейной тактики, хотя в середине XVIII века достоинства этой тактики уже, по меньшей мере, равнялись ее недостаткам, так как она лишала армию возможности маневрировать па поле боя. По выражению Энгельса, линейная тактика связывала «армию в целом, как смирительная рубашка». [143]

Особенностью линейного боевого порядка было то, что все отдельные воинские части тесно примыкали одна к другой своими флангами, и наступление велось сразу всей линией, в условиях строгого равнения солдат по фронту. При подобном боевом порядке войска равномерно размещались тонкой, длинной линией.

Такая растянутость, наряду с необходимостью соблюдать непрерывность и целостность боевого порядка, позволяла вести сражение только на ровной местности и только днем. Помимо того, отсюда вытекала невозможность осуществлять маневр отдельными частями войск: наступление приходилось вести только всем фронтом.

Короче говоря, линейная тактика XVIII столетия неизбежно приводила к малой гибкости и малой подвижности войск, к отсутствию маневра подразделениями.

Но западноевропейские государства, в особенности Пруссия, крепко держались за этот порядок, потому что он в наибольшей степени обеспечивал контроль над солдатской массой.

Иначе обстояло дело в России. В противоположность наемным солдатам, солдаты русской национальной армии верили, что они сражаются за родину. Поэтому они служили с гораздо большим чувством ответственности, проявляя инициативность, личный почин, неизменно выказывая храбрость и готовность к лишениям.

Это делало возможным осуществление другой военной системы и другой стратегии, образцы которой дал уже Петр I. В период Семилетней войны заветы Петра были восприняты и успешно развиты рядом русских военачальников (в первую очередь Румянцевым и Салтыковым), тонко учитывавших и хорошо умевших использовать особые, свойства русской армии.

Под их руководством русские войска сражались не только в линейных боевых порядках, но и батальонных колоннах, применялся иногда и рассыпной строй. Разнообразие боевых порядков и более высокий моральный уровень русских войск давали возможность вести бой в любой местности (в лесу, в населенных пунктах), притом как днем, так и ночью; они давали возможность часто применять штыковой бой и, наконец, предоставляли русским военачальникам гораздо большую свободу маневра. Такая армия позволяла командовавшему ею военачальнику ставить гораздо более обширные стратегические цели и осуществлять их гораздо более решительными и действенными способами.

Передовые умы в тогдашней России уясняли себе, что русской национальной армии старая одежда уже не по плечу, что ей открыты такие возможности, которыми не располагает ни одна наемная армия.

Суворов тщательно изучил военные доктрины, связанные с линейными боевыми порядками, и категорически их отверг. Уже на первых порах полководческой деятельности его взору рисовалась иная стратегия, достойная русской армии, основанная на ее особенностях и преимуществах, – стратегия сокрушения. Надо отыскать армию противника, принудить ее к сражению, разбить решительным ударом, нанесенным со всей возможной силой, и неотступным преследованием добиться полного разгрома этой армии. Таковы были основные положения суворовской стратегии. Она была возможна лишь при наличии полной уверенности военачальника в своей армии, а Суворов такой уверенностью обладал в достаточной мере.

Основываясь на своей стратегической системе, Суворов пришел к совершенно новой оценке многих, казалось бы прочно установившихся, взглядов на тактическое искусство, на вопросы воинского обучения и воспитания и т. д.