Сувенир, или Кукла на цепочке

Я способен восхищаться отлично исполненными пируэтами не меньше, чем любой другой человек, но сейчас нельзя было медлить, и после еще одной неудачной попытки разойтись я крикнул: «Пропустите, черт возьми!» — и обеспечил себе успех, схватив ее за плечо и оттолкнув в сторону. Мне показалось, что она стукнулась о косяк и вскрикнула от боли, но, тем не менее, я не остановился: позже вернусь и попрошу прощения.

Я вернулся раньше, чем думал. Наш танец с девушкой продолжался всего несколько секунд, но для человека в черном этого оказалось более чем достаточно. Когда я добрался до вестибюля, переполненного народом, он бесследно исчез. В такой толпе от него не осталось и следа — здесь вы не нашли бы и вождя краснокожих, будь он даже в полном боевом наряде. А к тому времени, когда я представлюсь властям, убийца будет уже на полпути к городу. Но если бы я и добился от властей немедленных действий, им бы все равно вряд ли удалось задержать человека в черном: работали в высшей степени искусные профессионалы, а у таких людей — множество способов избавиться от преследования.

Я возвращался в зал, едва волоча налитые свинцом ноги — единственная походка, на которую я сейчас был способен. Сильно болела голова, но если говорить о состоянии желудка, то на головную боль грех было жаловаться. Чувствовал я себя отвратительно, и беглый взгляд на свое лицо, брошенный в зеркало — бледное и испачканное кровью — не принес мне облегчения.

Я вернулся к месту балетного представления, где меня тотчас же схватили под руки двое верзил в полицейской форме и с пистолетами в кобурах.

— Не того хватаете! — сказал я устало. — Так что уберите руки, мне и так нечем дышать.

Они нерешительно переглянулись и отступили на целых два дюйма. Я взглянул на девушку, которую пытался успокоить какой-то человек, вероятно, важная шишка в аэропорту, ибо на нем не было форменной одежды.

Я снова взглянул на девушку: глаза у меня болели не меньше, чем голова, и мне было легче смотреть на девушку, чем на стоящего рядом с ней человека.

На ней было темное платье и темное пальто, из-под которого выглядывал белый воротник зеленого свитера. Она выглядела лет на двадцать пять, и ее темные волосы, карие глаза, почти греческие черты лица и оливковый оттенок кожи явно свидетельствовали, что она — уроженка не здешних мест. Поставьте ее рядом с Мэгги и Белиндой — и вам бы пришлось потратить не только лучшие, но и преклонные годы своей жизни, чтобы найти второе такое же трио, хотя не трудно было предположить, что в данный момент девушка находилась не в лучшей форме: лицо приобрело пепельно-бледный оттенок, а из припухшей ссадины на левом виске сочилась кровь, которую она вытирала белым носовым платком, принадлежащим, видимо, стоящему рядом мужчине.

— О, Боже! — воскликнул я. Я был полон самых искренних раскаяний, ибо не менее других страдаю, когда наносят вред произведениям искусства. — Неужели это — МОЯ работа!?

— А неужели моя? — Она говорила тихим и немного хриплым голосом, возможно, из-за того, что я стукнул ее о косяк. — Я, наверно, сама порезалась, бреясь утром!

— Ради Бога, простите! Я пытался догнать человека, который только что совершил убийство, а вы стали поперек дороги… Боюсь теперь он уже далеко.

— Позвольте представиться: Шредер! Я здесь работаю. — Человек, стоящий рядом с девушкой, лет пятидесяти с небольшим, крепкий, с острыми живыми глазками, видимо, страдал от странного чувства неполноценности, которое необъяснимым образом преследует многих людей, занимающих высокие должности. — Нам уже сообщили об этом убийстве. Прискорбно, крайне прискорбно! И такое случилось в аэропорту Скипхол!

— Понимаю, страдает репутация, — заметил я. — Будем надеяться, что мертвец сейчас сгорает от стыда.

Такие разговоры неуместны! — резко сказал Шредер. — Вы знали убитого?

— Откуда, черт возьми? Я только что сошел с трапа. Спросите стюардессу, пилота, пассажиров. Рейс КЛ-132 из Лондона. Время прибытия—15.55.— Я взглянул на часы. — Господи, всего шесть минут назад.

— Вы не ответили на мой вопрос! — У Шредера острыми были не только глаза, но и ум.

— Я бы не узнал его, даже если бы сейчас увидел.

— М-м-м… А вам не приходило в голову, мистер… — Шерман.

— Вам не приходило в голову, мистер Шерман, что нормальные люди не гоняются за вооруженными убийцами?

— Возможно, я — ненормальный…

— Или, может, у вас тоже есть пистолет?

Я распахнул одежду и показал, что у меня ничего нет.

— А может быть… может, вы узнали убийцу?

— Нет… — Но теперь я знал, что никогда его не забуду. Я повернулся к девушке: — Вам можно задать вопрос, мисс…

— Мисс Лемэй, — кратко вставил Шредер.

— Вы смогли бы опознать убийцу? Вы должны были отлично его рассмотреть. Бегущий человек неизменно привлекает внимание.

— Нет, не смогла бы…

Я не пытался состязаться со Шредером в острословии, и лишь спросил:

— А может, вы желаете взглянуть на убитого? Вдруг вы его узнаете?

Она вздрогнула и покачала головой. Все еще не желая вести себя как нормальный человек, я поинтересовался у нее:

— Вы кого-нибудь встречаете?

— Не понимаю…