Суть островá

Пигги Туку всего семьдесят два года, это довольно мелкая старость, едва распечатанная, но слуги уверяют меня, что Пигги — ку-ку. Маразм у него проклюнулся, и он все растет и крепчает. Табакерка золотая, усыпана камешками, рубинчиками и брильянтиками. Страховая стоимость невелика, хотя и содержит в себе художественную составляющую изделия: двадцать тысяч талеров. Пигги считает, что искус украсть ее очень велик, в то время, мол, как истинная стоимость в разы выше заявленной. Камердинер же (Ох, тертый, хитроносый мужчина!) объяснил мне иное:

— Ну сами посудите, на черта бы мне нужен сей блуд? Украду я, предположим. Вещица каталожная, в еённом виде не продать, сразу заметут. Стало быть, надобно камешки соскоблить, а металл переплавить, так?

— Так, — подтверждаю я.

— За эту блескучую камешковую пыль никто и сотни не даст. Так?

— Не знаю, — честно отвечаю я.

— Так. Никто не даст. А за металл… ну две, ну три тысячи я выручу… Ну четыре, если с камушками. Не я выручу, понятное дело, а крадун-злоумышленник. Так? Прикинь по весу?

— Так, — авторитетно подтверждаю я, словно с детства выучен взвешивать золотой лом на глазок.

— Тогда вопрос: на черта мне это надо? Рисковать своим местом, свободой и окладом, который… Ради вшивых трех тысяч талеров? — В голосе камердинера торжество человека, который сумел припереть к стенке спорящего с ним собеседника. Я, находясь на работе, часто позволяю побеждать себя в спорах, лишь бы аргументы были обильными и в русле интересующей меня темы. И камердинеру позволил. Потом я «пробил» его биографию по нашим каналам — и точно: вот уже девять лет, как Менди Блум, он же Вальтер Бирен, живет жизнью честного человека. А это второй по длительности результат в его пятидесятилетней биографии. Первый продолжался четырнадцать лет, с момента рождения.

— И вы полагаете…

— Потерял, старый хрыч, или сам продал. Продал и забыл! Ты уж не подкачай, ты уж найди.. Ничего, что я на ты?

— Попробую… Чего. Если мы с вами перейдем на ты, это помешает мне оказывать вам должное уважение. Договорились?

— Ну… конечно.

— Не забудете?

— Все понял я, ладно, как хотите.

— Но при этом можем обращаться друг к другу просто по имени. Идет? — Я улыбаюсь и подаю ему руку, да не как Господин Президент членам своего кабинета, а немножко с вывертом и наискось, для обоюдного шлепка ладонью в ладонь. Очень неформально и весьма располагающе для тех, кто понимает.

— Угу. — Шлеп! Толковый чувак этот камердинер: перестраивается мгновенно и камней за пазухой не копит.

Вот такие примерно разговоры я вел с камердинером, с горничной, с поварихой… Дважды я ездил искать табакерку и дважды мне отменно везло: находил! Один раз под батареей в спальне, за декоративной панелькой, а другой раз в бачке унитаза, в туалете на втором этаже, возле его любимой спальни. Второй раз у меня уже что-то брезжило в голове, а первый — целиком и полностью списываю на везение и усердие. Сегодня третий раз, проверочный. Если окажусь прав — ну тогда я просто титан сыскного дела. Если не угадаю и вовсе не найду — придется замутить дымовую завесу какую-нибудь, виновного искать, честь мундира защищать, гонорарные «бабки» оправдывать… Хорошо бы найти! А еще лучше — найти в загаданном месте.

— Здравствуйте, Рик. Зачастили к нам.

— Привет, Вальтер. Кого он на этот раз подозревает? Не вас ли?

— Может, и меня… Старый черт. Подох бы скорее, что ли… А то потом фиг работу найдешь, когда до пенсии с мышкин нос останется. — Камердинер подтягивает штаны на верхнюю часть брюха, возится с подтяжками… Все эти интимности — при мне, да; вроде как мы с ним на брудершафт не пили, но уже не стесняется в моем присутствии ливрею нараспашку держать… Это хорошо, что не ширинку… и хорошо, что не стесняется. Я детектив, а не лорд, и чем люди при мне раскованнее, тем они мне удобнее, в моей профессиональной деятельности. Поэтому я почти никогда не препятствую держаться со мню запросто. Когда я на работе.

— Так увольняйтесь.

— Привык… От добра добра не ищут. Поговаривают, в его завещании — на каждого, кто в домашнем штате, учтен стаж службы при нем, что тоже, знаете ли… Зовет. Два звонка — это мне. Пойдемте, я вас провожу.

Пигги Тук ждет меня в гостиной, на втором этаже. Одет он почему-то в твид, ноги в башмаках на толстенной подошве уперты в каминную решетку… Жарить ботинки собрался, не иначе. При моем появлении, он сделал довольно честную попытку встать, но я в зародыше пригасил наметившееся желание: стремительный шаг, лучезарная улыбка, руки ладонями вперед…

— Сидите, сидите сэр! Камины не любят, когда ими пренебрегают, у них от этого портится характер! — Никакой он не лорд и не сэр, этот Пигги Тук, но любит косить под английскую аристократию. У нас в Бабилоне это модное и практически безопасное фрондерство перед властью. Я и сам люблю старую добрую Англию, доминионом которой мы были столько счастливых лет…

Пигги расслабляет седалище и оно вновь заполняет просторное кресло от края и до края, Пигги смеется.