Суть доказательств

— И что же, он тебя простил? — Ситуация разворачивалась новой гранью, и в голове у меня уже пускали ростки новые подозрения. — По-моему, Спарачино не из тех, кто легко отказывается от первенства. Не представляю, что он мог забыть, как его обошли.

— Ну, открытку на Рождество всегда присылает, — сухо заметил прокурор. — Стандартный компьютерный бланк, штамп вместо подписи, ошибка в имени получателя. Достаточно обезличено и небрежно, чтобы сойти за оскорбление.

Теперь я стала понимать, почему Этридж пожелал перевести сражение со Спарачино на поле прокуратуры штата. И все же полной уверенности не было.

— Ты же не думаешь, что он создает проблемы мне, чтобы поквитаться с тобой?

— А что ты думаешь? Что пропавшая рукопись — всего лишь уловка для сведения старых счетов? Что весь этот шум поднят только ради того, чтобы, фигурально выражаясь, поставить старому однокурснику фонарь под глазом? — Прокурор невесело усмехнулся. — Не знаю. На мой взгляд, только этим его мотивация не исчерпывается.

— Но дополнительным стимулом вполне может быть. Спарачино точно знает, что любой процедурный промах со стороны моего ведомства, любой потенциально угрожающий судебным разбирательством казус станет предметом разбирательства со стороны прокурора штата. Ты же сам говоришь мне о его мстительности.

Этридж кивнул и, негромко постукивая пальцами по столу, заговорил:

— Позволь рассказать тебе одну историю. Я слышал ее в университете. Роберт Спарачино рос в неполной семье, только с матерью. Отец ушел от них и зарабатывал немалые деньги на Уолл-стрит. Несколько раз в году мальчик посещал родителя. Был он не по годам развит, много читал и, очевидно, мечтал войти в литературный мир. Находясь однажды в Нью-Йорке, Роберт уговорил отца взять его на ланч в «Алгонкин» в тот день, когда там должна была быть Дороти Паркер со своей компанией. Согласно широко распространенной версии этой истории, которую сам Спарачино в состоянии сильного подпития поведал нескольким своим дружкам в университете, мальчику было тогда не больше девяти-десяти лет. Тем не менее он все тщательно спланировал: в подходящий момент должен был подойти к столу знаменитости, протянуть руку и произнести примерно такие слова: «Мисс Паркер, для меня огромное удовольствие познакомиться с вами». Ну и так далее. Вышло, однако, совсем по-другому. Приблизившись к столу, Роберт сказал: «Мисс Паркер, доставить вам удовольствие для меня огромная честь». На что писательница ответила так: «Немало мужчин обращались ко мне с таким предложением, но таких юных среди них еще не было». Присутствовавшие расхохотались, и этот смех стал для Спарачино величайшим унижением в его жизни.

Я представила картину — полноватый мальчик протягивает потную ручонку и произносит неудачно сформулированную фразу, — но желания смеяться не возникло. Будь я на его месте, а на месте Дороти Паркер кто-то из кумиров моего детства, не знаю, удалось бы мне когда-нибудь забыть такую обиду.

— Для чего я тебе это рассказал? — продолжал Этридж. — Только для того, чтобы подчеркнуть сказанное ранее. Делясь этим эпизодом со своими приятелями по университету, он был пьян, но пообещал, что когда-нибудь заставит Дороти Паркер и ее окружение считаться с Робертом Спарачино, а не насмехаться над ним. И что же? — Прокурор выжидающе посмотрел на меня и, не дожидаясь ответа, продолжил: — А то, что сейчас Спарачино — один из влиятельнейших адвокатов, работающих в сфере книжного бизнеса. Он общается с редакторами, агентами, писателями, которые, может быть ненавидя его в душе, считают неблагоразумным относиться к нему без почтительного уважения. Говорят, он регулярно обедает в «Алгонкине» и предпочитает подписывать контракты именно там, несомненно посмеиваясь в душе над Дороти Паркер и показывая палец ее призраку. — Этридж перевел дух. — Ну как? По-твоему, это небылица?

— Не думаю. Звучит вполне убедительно даже для того, кто не разбирается в психологии.

— И вот что я предлагаю, — глядя мне в глаза, сказал главный прокурор штата. — Позволь мне самому заниматься этим типом. Я хочу, чтобы ты по мере возможности вообще не контактировала с ним. Его нельзя недооценивать, Кей. Ты будешь думать, что сообщила ему очень мало, но он прочтет остальное между строк. Спарачино — мастер делать правильные выводы, основываясь на минимуме информации. Я не знаю, какие отношения на самом деле связывали Спарачино с Берилл Мэдисон и Харперами и в чем его нынешний интерес. Скорее всего, он преследует несколько целей, и я не уверен, что все они чисты и благородны. В любом случае я не хочу, чтобы он получил какую-либо информацию помимо той, что уже раздобыл.

— У него уже есть, например, полицейский отчет по делу Берилл Мэдисон, — сказала я. — Только не спрашивай, где он его нашел.