Сущность Эф

Лета, его всегда мало бывает.

А тут и вовсе всего-ничего было.

Домой Тимка плетется, до сих пор поверить себе не может, как так лета не было, вдруг потерялось где-нибудь или спряталось где и спит, клубочком свернулось, нос хвостом укрыло, вот сейчас Тика его окликнет – лето-лето-лето, вот оно и выскочит, и выпрыгнет, и хвостом замашет…

А нету.

Тимка заглядывает за гаражи, просто так, ни на что не надеется, просто на чудо, а вдруг – а там тоже ничего, машина тимкина недоделанная, и…

Стоп.

Какая недоделанная, какая недоделанная, очень даже доделанная, кто-то доработал, винтики-гаечки-шестереночки-проводочки, лампочки мигают…

Боязно Тимке.

Еще бы не боязно, кто его знает, что там, в машине этой. Тимка к машине подбирается, бочком-бочком, шепотом-шепотом, боится-боится…

Привет.

Это этот.

Какой этот?

Ну, вот этот – этот. Сидит в машине, на Тимку смотрит, не глазами смотрит, а… по-другому как-то.

– Привет.

Тимка вздрагивает.

Спохватывается.

Догадывается…

– А… а это ты лето забрал, да?

Тимка ждет, что вот сейчас этот – этот отнекиваться начнет, да какое лето, да ты что, да ни в жизнь – а этот – этот сразу говорит:

– Я.

– А ты злой! Злой ты! А ты лето… лето…

Тимка хочет сказать – забрал, не может, слова в горле застревают, слезы из глаз…

– Ну не плачь, чего ты…

Это этот.

– Давай я тебе лето подарю?

Тимка настораживается.

– Лето подарю. Совсем-совсем твое. Собственное.

– Да ну… врешь ты все…

Тимка не верит, ну еще бы, какое лето, врет он все, как взрослые всегда врут, вот так наобещают с три короба, только чтобы Тимка не плакал, и ничегошеньки не сделают, ни-че-го…

– А я, правда, лето подарю… а вот… смотри…

Тимка смотрит, Тимка глазам не верит, – вот оно, лето, да не одно, много, много лет, видимо-невидимо, и наши, северные, и южные, знойные, тропические, а тут и вовсе какие-то лета неведомые, неземные, неместные, сразу и не поймешь, что такое…

– Выбирай любое…

– Какое хочу?

– Какое хочешь.

– Прямо совсем-совсем какое хочу?

– Прямо совсем какое хочешь.

– И только мое будет?

– Только-только твое.

Тимка бежит, Тимка выбирает, это вот, где фестиваль, или нет, вот это, там поход и песни у костра, или нет, вот это, тут вообще круиз кругосветный…

– Выбрал?

Тимка оглядывается. Спохватывается. Оглядывается, на город, на людей, а люди-то как же, люди…

Хлопает в ладоши, раз, два, три!

Вспархивают вспугнутые лета, разЛЕТаются.

– Ты… ты что? Ты что?

Это – этот.

Тимка снова в ладоши хлопает – раз! Два! Три!

У-ЛЕТ-ают последние лета.

Этот гонится за летами, не может догнать, где ему, сил-то у него не осталось, когда лета его покинули, вот и тает он, тлеет…

И Тимка посреди двора один остался. Ждет Тимка лето, а где оно, а нету, а…

Этим летом ТИМ твердо решил сделать такую машину, которая сделает так, чтобы лето не кончалось. То же само он обещал себе прошлым и позапрошлым летом, и поза-позапрошлым, когда великое Оледенение еще только-только вступало в свои права. Но всякий раз что-то случалось, что-то мешало, начиналось лето, нет, не так – ле-то-о-о-оо-о! И даже не так – ЛЕТОООООО! – и начинается, землю распахать, зерна достать из хранилища, засеять, солнечные батареи выставить, а тут и урожай убирать, и много еще чего, а тут бац – и лето было, и нет, снова листь желюеют, и первый снег летит, больше, больше, больше, вот уже замело все, и льды пошли, рвет землю ледник…

Так что этим летом ТИМ решил твердо-твердо: он сделает такую машину. Начнет вот прям щас. Нет, он не будет обшаривать помойки, на помойках ничего такого нет, да и вообще, зачем ТИМу помойки, ТИМ на фабрике нужные детали сделает, ТИМу солнечные батареи нужны, и реактор, и много чего…

– А там разломали всё!

ТИМ торопится, ТИМ спешит, ТИМ смотрит, не верит себе, как, почему, зачем, да быть того не может, а вот может, вот, пожалуйста, пока ТИМ на востоке у себя дамбы строил, на западе кочевые подобрались, машину-то и того, на кусочки разобрали, растащили. ТИМ кочевых адским огнем сожжет, да что толку, машину-то уже не вернешь…

А лето поджимает, а лето кончается, а лето вот-вот – и нет его, а надо спешить…

Тревога.

ТИМ просыпается – всеми своими мегаполисами просыпается, рассылает сигналы от города к городу, встать, встать, встать, тревога, тревога, а что случилось-то…

А вот.

Осень пришла.

Вот так, не спросясь, не было, не было осени – и бац, и осень, и листья желтые, и холод, и первый снег летит, а где лето-то, лето-то где?

А нету.

Должно быть – а нету.

А к осени-то, к осени ничего не готово, ничегошеньки-ничего, ни тепло не припасено, ни стены толстые не выстроены, ничего-то нету…

А вот.

Зима.

И ночь.

ТИМ смотрит, как ночь, почему ночь, по часам день должен быть, только часы ночи не указ, вот захотела ночь – и пришла.

Поднимается в небо ТИМ.

Ракетные двигатели у ТИМа, вот и поднимается.

Смотрит.

Глазам не верит, ну, у ТИМа не глаза, другое что-то. Смотрит, не понимает, что это такое высоко-высоко в небе окружило лето, не дает лету светить. Вот светило высоко в небе лето, большое лето, светлое, а тут кто-то его шторами со всех сторон окружил, и лето пьет.

ТИМ даже вспоминает – сфера Дайсона.

ТИМ спрашивает:

– Это ты лето забрал?

– Я.