Сущность

Удара так ниоткуда и не последовало. Джулиан принялся ощупывать стену правой ладонью, продолжая сжимать в левой руке нож. К его удивлению, пальцы все-таки обнаружили выключатель, и он включил свет. Затененная абажуром лампочка в центре потолка вспыхнула, осветив чердак, и ее свет, по всей вероятности, мягкий и тусклый, после темноты показался ему ярким, как солнце.

Джулиан продолжал стоять на месте, потирая глаза, и, как только они приспособились к свету, наконец увидел, откуда текла кровь.

На полу лежало мертвое тело.

Это был Джон Линч, человек с ножом, который проник на их двор и которого он видел из окна столовой. Джулиан сразу узнал его желтую бейсболку.

– О господи, – прошептал он.

Линч закололся своим собственным ножом. И ударил себя не один раз, а много. Ударил в лицо. Колотая рана на левой щеке расширила его рот до размеров клоунской улыбки; еще одна, на лбу, обнажила белые кости черепа. Нос был сплошь изрезан, а рана под правым глазом уходила вбок, так что нож отхватил часть кожи головы вместе с волосами и кусок уха. Линч прикончил себя, вонзив нож в горло, откуда тот сейчас и торчал, причем в ране вокруг клинка был виден распоротый хрящ, и кровь покрывала не только горло и плечи, но также и руки, и грудь, и даже пол. Ее узкий ручеек сбежал по неровным половицам к открытому люку в полу, откуда теплая капля и упала на лоб Джулиана.

Была забрызгана даже картонная стоячая фигура главного героя кинофильма «Дневник слабака», находящаяся не менее чем в пяти футах от тела. А мерзкий запах крови был так силен, что Джулиан удивился тому, что не почувствовал его сразу же, едва только поднялся на чердак.

Он втянул в себя воздух, стараясь удержаться от рвоты.

Почему же не было слышно криков? Как получилось, что издаваемые Линчем вопли боли не разбудили весь район?

Джулиану и самому хотелось вопить во все горло, и пока его мозг перерабатывал информацию, которую поставляли глаза, уже торопливо спускался с чердака по лесенке, прикрепленной к стене. Когда он спустился наполовину, свет наверху вдруг погас, и до Джулиана дошло, что где-то по дороге он уронил нож.

В эту секунду все светильники в самом гараже погасли тоже.

Приказывая себе не паниковать, Джулиан добрался до пола. Спотыкаясь в темноте о собственные ступни, на ощупь выбрался из гаража, добежал до дома и вызвал полицию.

Глава 25

– Мы съезжаем, – категорически заявила Клэр.

– Но мы не можем…

– Не можем что? Продать дом? Еще как можем. Я не желаю и дальше слушать твой псевдорационалистический вздор. Я больше не проведу в этом доме ни одной ночи. Мы забираем детей и все вместе перебираемся к моим родителям.

Полицейские только что уехали после длившегося несколько часов допроса и изучения гаража, и все четверо: Джулиан, Клэр и дети – собрались в гостиной, сидя на большом диване и на узком диванчике для двоих, хотя Клэр было не по себе даже от простого пребывания в этих стенах. Она полностью отвергала все связанное с этим домом и хотела избавиться от него, даже если придется продать его себе в убыток, даже если им придется поселиться в квартире. Она ни за что не согласится жить там, где кто-то покончил с собой. Да еще таким жутким способом. Ни она, ни дети не видели мертвого тела Линча – Клэр не позволила Меган и Джеймсу даже посмотреть в окно, когда наглухо закрытую каталку с мертвецом вывозили с их двора, – но они все знали, что произошло, и одна мысль об этом вызывала у нее тошноту.

От осознания, что Линч оказался уже вторым человеком, умершим здесь за последние несколько лет, ей становилось еще больше не по себе.

Разумеется, если только ты не въехал в новое здание, в каждом доме (особенно старом) кто-то однажды умер. Это в наше время многие умирают в больницах, но только не во времена ее бабушек и дедушек.

Мало того, что в их доме есть привидение, он сам, как смертельный магнит, притягивал к себе людей, которые либо были близки к смерти, либо хотели покончить с собой, и Клэр ни за какие коврижки не позволит своим детям остаться здесь, подвергаясь такому пагубному влиянию. Помимо даже уже известных страхов, не надо обладать слишком уж богатым воображением, чтобы представить себе, что это влияние не ограничится стремлением совершать насилие только по отношению к себе, а может породить в обитателях дома стремление к насильственным действиям в отношении других. Пусть сейчас кажется нелепой даже сама мысль о том, что Джулиан когда-нибудь сможет зарезать своих детей во сне или что Меган или Джеймс будут способны вышибить своим родителям мозги бейсбольной битой, но Клэр не желала рисковать.

– Я понимаю, как ты себя чувствуешь здесь, – сказал Джулиан. – И думаю, детям не следует оставаться тоже. Полагаю, вам нужно собрать свои вещи, и я отвезу вас в дом твоих родителей. Но…

– Никаких «но»! – закричала на него Клэр.

– Но я думаю, мне следует остаться, – закончил свою реплику Джулиан.

– За каким чертом? Ты ведешь себя как законченный засранец! Нам надо убраться отсюда! Нам всем, мать твою, надо убраться из этого гребаного дома! Сейчас же!