Сущность

Джулиану пришло в голову, что неплохо было бы предупредить о Джоне Линче всех соседей. Если другие обитатели улицы увидят Линча раньше, то смогут сообщить ему, и, возможно, так удастся избежать нового инцидента. Единственным соседом, к которому он мог обратиться с этим вопросом, не испытывая внутреннего напряжения, был Коул Хаббард, и Джулиан, пройдя по боковой части двора мимо окна столовой, через которое за ним следил псих с ножом, вышел на тротуар.

Машина Хаббарда стояла на подъездной дороге, что означало, что сам он сейчас дома, и Джулиан, пройдя мимо участка Рибьеро, зашел во двор Коула, поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Он слышал, как в доме звенит звонок, и ему показалось, что он уловил какое-то движение, но, хотя прождал более минуты, к двери так никто и не подошел.

Джулиан позвонил еще раз и снова стал ждать. Потом постучал и опять подождал. Но дверь так и не открыли.

Это было странно.

Он знал, что Коул внутри, и позвонил опять, потом снова постучал и наконец крикнул:

– Эй, Коул! Открой дверь! Это Джулиан!

– Уходи!

Голос соседа звучал тонко и испуганно, его почти невозможно было узнать, и этот тон потряс Джулиана не меньше, чем сами слова.

– Коул? С тобой все в порядке?

– Я же сказал – уходи! – Теперь в голосе соседа звучали нотки гнева, смешанного со страхом.

Джулиан сделал шаг назад; он был в недоумении. Ему казалось, что у них с Коулом хороший контакт и они скоро станут друзьями. Что же, черт возьми, произошло?

Это было совершенно на него не похоже. Может быть, это из-за того, что случилось на той вечеринке? Нет, Коул не мог так распсиховаться из-за привидения, чтобы оборвать все контакты. Ведь он остался после того, как все остальные гости сбежали, и даже дал им здравый, нисколько не отдававший паникой совет.

Может, у соседа проблемы в личной жизни, хотя Джулиан так не думал. Если бы дело было действительно в этом, Коул вел бы себя хотя и сухо, но вежливо и, возможно, недолго бы поговорил с ним, а потом тактично распрощался. Он бы не повел себя так враждебно.

Или испуганно.

Джулиан и сам начинал пугаться и вопреки голосу разума постучал еще раз.

– В чем дело? Я не уйду, пока ты мне не объяснишь!

Последовала короткая пауза, затем дверь чуть-чуть приоткрылась. Джулиан увидел, что волосы Коула нечесаны и немыты, а на лице – двухдневная щетина.

– Уходи. Сейчас же.

– Но почему? Я не понимаю. В чем дело?

– В чем дело? – Дверь открылась чуть шире. Коул действительно был в ярости – Джулиан видел это ясно. Но затем гневное выражение сошло с его лица. Впечатление было такое, будто Коул злился на него, виня в чем-то, но, увидев, понял, что на самом деле Джулиан не виноват.

– Иди домой, – устало сказал он.

– Коул…

– Твой дом зовет меня. И я не знаю, как долго еще смогу ему противостоять.

Твой дом зовет меня? Что он вообще хотел этим сказать? Но, прежде чем Джулиан успел спросить об этом, Коул опять закрыл дверь и больше не открывал. Джулиан кричал соседу, стучал в дверь, звонил в дверной звонок, надеясь все-таки заставить его ответить, но Коул упорно продолжал молчать.

Полный растерянности и чувства собственного бессилия, Джулиан медленно пошел обратно, глядя на дома по обе стороны улицы и гадая, о чем сейчас думают и что делают его соседи.

На следующий день Коул уехал.

А через день на лужайке перед его домом была установлена табличка: «Продается».

Глава 21

Как бы то ни было, решила Клэр, она может отвлечься, погрузившись с головой в работу.

А ее работа над делом Кортинеса оказалась куда более захватывающей, чем она предполагала вначале. И дело было не только в самих правовых аспектах этого дела, которые и сами по себе побуждали к действию, но и в фактах, составляющих основу альтернативной истории здешних мест, которую преподавал своим ученикам Кортинес. Клэр ничего не слышала об этих фактах прежде, они были ей совершенно не знакомы, и она была согласна, что такие вещи должны преподаваться как ученикам школ Джардайна, так и всего Нью-Мексико.

Дома все было запутанно, сложно, странно и страшно, но, ища прибежища от всего этого в своей работе, в замысловатой логике права, Клэр обретала спокойствие и покой, что помогало ей справляться с безумием своей домашней жизни. Тихий внутренний голос шептал ей, что она не должна бежать от реальности, что первостепенный ее долг – это долг перед семьей, а не перед клиентами, но этот голос заглушало то, что казалось ей разумной целесообразностью – это напоминало позицию, занятую в этом деле Джулианом. Она не была уверена, что именно заставило ее занять схожую позицию, но даже дома что-то смягчало ее страх, хотя Клэр и понимала, что если начнет размышлять об этой аномалии, то, вероятно, он усугубится еще больше.

Поэтому она об этом не думала.

Хотя это уже само по себе было совершенно на нее не похоже.