Сущность

déjà vu

и вышел из машины.

На сей раз он смог войти через парадную дверь.

В доме было темно, будто в пещере. Его глаза не сразу привыкли к этому сумраку, а когда наконец адаптировались, Джулиан увидел, что внутренность дома изменилась. И дело было не только в том, что предметы мебели сдвинулись и поменялись местами? – изменилось и расположение комнат. Сейчас он должен был стоять в прихожей, и перед ним должны были быть гостиная и коридор. Однако вместо них Джулиан видел перед собой свой собственный рабочий кабинет. А в дверном проеме в стене напротив маячила кухня.

Он вошел в кабинет. В комнате царил разгром. Книги и бумаги, пластинки и компакт-диски были разбросаны по всему полу. Стены были разрисованы широкими полосами чего-то коричневого. «Дай-то бог, чтобы это был шоколад», – подумал он. На его рабочем столе возвышалась небольшая кучка каких-то обломков, а компьютер был включен. В сумраке монитор светился белым светом, и сначала Джулиану показалось, что на нем написаны какие-то слова, но, подойдя ближе, увидел, что это просто случайный набор букв. Бессмыслица.

А может быть, и нет. В том, как чередовались согласные и гласные, вроде бы чувствовалась какая-то система, и Джулиану пришло в голову, что, возможно, это другой язык, истинный язык твари, обитающей в доме.

Вот именно.

Джулиан вздрогнул и посмотрел наверх. Были ли эти слова произнесены на самом деле или же они прозвучали только в его голове? Как бы то ни было, их сопроводил порыв ветра, подувший из камина, который теперь почему-то находился не в гостиной, а напротив его рабочего стола. Прищурясь, Джулиан вгляделся в сумрак, попытавшись различить то, что таилось в камине, который, как ему показалось, уходил вбок далеко за пределы дома, хотя это было не более чем смутное ощущение, поскольку тьма в прямоугольном углублении топки была кромешной.

Наружу снова вырвался поток воздуха, но на сей раз Джулиан смог его увидеть. Это не было дымом, хотя эта штука и клубилась. Это скорее походило на руку или щупальце, возможно, нечто вроде жидкой, текучей выпуклости амебы. Оно не имело своего собственного цвета, но в точности принимало расцветку того, что его окружало, так что нижняя его часть была того же цвета, что и пол, а верхняя половина имела точно такую же окраску, как и стена, вплоть до всех этих необъяснимых коричневых полос.

Это было то же не имеющее формы существо, которое напало на Джулиана в гостиной перед тем, как он переехал в дом родителей Клэр, та же злобная тварь, которая попыталась убедить его покончить с собой. Больше она не походила на тень толстяка, и Джулиан чувствовал, что сейчас она ближе к своему истинному облику. Хотя возможно, что и нет. Он помнил, что из прикосновения той холодной призрачной руки ему стало ясно – это существо постоянно видоизменяется, все время становится чем-то иным, принимая свойства своего последнего приобретения. Быть может, с того последнего раза оно изменилось. Быть может, теперь оно выглядит именно так.

Стал ли его частью отец Клэр?

– Роджер? – неуверенно сказал Джулиан.

Никто ему не ответил, и ничего не изменилось. Из камина продолжал дуть ветерок, и колышущееся, словно состоящее из некой жидкости щупальце двигалось все вперед и вперед, заставляя Джулиана пятиться, пока он не оказался у самой стены и ему уже некуда стало отступать.

Он ощутил знакомый запах плесени и земли, а затем существо дотронулось до него. Холодно. И вновь Джулиан почувствовал древность этой твари – и в то же время ее новизну. В ней присутствовал призрак Джона Линча, хотя на сей раз он уже не казался таким доминирующим, как прежде. Тварь постепенно поглощала его, вбирала в себя. Каких-либо признаков, свидетельствующих о том, что в ней присутствует и отец Клэр, Джулиан не ощутил. «Интересно почему», – подумал он и тотчас получил ответ: «Потому что Роджер был убит, а не покончил с собой».

Теперь Джулиан понимал, почему эта тварь явилась ему, показала себя и почему открыла ему свою сущность. Она пыталась соблазнить его, заманить, давая понять, что если он убьет себя и вольется в нее, то станет главенствующей силой, хозяином положения, предлагая ему в качестве стимула свое могущество.

Разумеется, как и прежде, первым его побуждением было сказать «нет», однако…

Но вместо этого Джулиан сделал мысленную паузу, отодвинувшись от холодного прикосновения щупальца и подойдя к боковому краю своего рабочего стола. Тварь могла бы не отпустить его, не прервать своего контакта с ним, но знала, в каком направлении устремились сейчас его мысли, и давала ему возможность подумать.

Джулиан лихорадочно соображал.

Ему только что пришло в голову сделать из себя камикадзе, и он не знал, что это – вспышка гениальности или безумия, но думал сейчас о том, что если водителем этого автобуса станет он сам, если сможет взять эту тварь под свой контроль, то, возможно, сумеет уничтожить. Возможно, сумеет заставить ее саму совершить самоубийство. Джулиан понятия не имел, осуществимо ли это вообще и каким образом он будет это делать, но рискнуть стоило.