Суровая Сталь

- Яры (татар. – ладно), поехали, а то меня ждут, - сообщил Наиль, поднимаясь и устремляя свой задумчивый взгляд на Рустема, - в следующий раз, все же, зови нас тоже.

Рустем кивнул головой, вроде как соглашаясь. Братья уже направились к выходу, когда Ильнур, обернувшись, одарил раненого самодовольной усмешкой, добавляя к ней вопрос:

- Ну, ты что, получил, что хотел? Ворвался в священные чертоги?

Рустем бросил на брата ледяной взгляд.

- Подержи его, Наиль, а я его стукну – для профилактики, - прорычал черноволосый мужчина, намереваясь встать.

- Да нет уж, лежи, - Ильнур улыбнулся шире, - я и так понял по твоей недовольной морде, что ничего не получилось.

Не успел Рустем что-то ответить, как младший брат, насвистывая себе под нос песенку, стал спускаться вниз по лестнице. Уже на первом этаже он заметил Софию. Та, держа в дрожащих пальцах бокал с чаем, выглядела заплаканной-запуганной. Но по-прежнему красивой – так, чисто наблюдение, не претендующее на что-то большее. Не зная, как подбодрить девушку, Ильнур обратился к ней приглушенным голосом:

- Зверь вылечен, но он все такой же злобный. Сделай для нас одолжение – дай ему то, что он так хочет.

Щеки Софии защипало от горячего стыда. Девушка, вздернув подбородок, прошествовала мимо Ильнура, бросая на ходу:

- Я уже несу ему чай.

- Если бы дело было в чае, - многозначительно произнес черноволосый красавец ей вслед.

По пути в спальню София встретилась с еще одним братом – Наилем. Он показался ей каким-то задумчивым, погруженным в себя. Кивнув девушке, мужчина торопливо спустился вниз. Захлопнулась дверь – вот и снова они остались вдвоем во всем этом большом доме.

София, прежде чем зайти в спальню, мысленно досчитала до 10 – чтобы хоть немного уравновесить свое нервозное состояние. Толкнув дверь, девушка несмело шагнула внутрь. Ее взгляд тут же уперся в Рустема – он лежал, повернув темноволосую голову в сторону окна. Сначала, София подумала, что мужчина спит, но нет: стоило ей сделать еще один шаг, как тот произнес:

- Чай горячий?

- Да, - девушка сделала маленький глоточек, - почти.

Она подошла и поставила бокал на прикроватную тумбочку. Усталость навалилась на Софию – ей хотелось лечь и забыться сном. Забыть вид этой крови, ощущение собственной беспомощности. Но девушка не ложилась. Она, подойдя к окну, залюбовалась победой света надо тьмой – залилось золотистое сияние, заголубело небо, запели песню птички…

Утреннюю тишину нарушил властный голос Рустема:

- Ложись, еще слишком рано.

София обернулась и, наконец, посмотрела на мужчину – он выглядел значительно лучше, чем час назад. Особо радовало, что не было крови. И простыня была чистая. Другая, грязная, валялась возле двери.  Девушка мысленно поблагодарила братьев за это. Сама бы, она не справилась. Вид крови по-прежнему пугал ее.

- Ложись, - с нажимом, повторил, нет, приказал Рустем.

София, обойдя кровать, медленно опустилась на свою половину постели. Это она так думала, что это ее половина. А вот мужчина считал совсем иначе. Он, подвинувшись к девушке, притянул ее к себе, впиваясь в нежные губы красавицы поцелуем.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

В этот раз поцелуй Рустема не был наглым и требовательным. Напротив, мужчина целовал Софию неспешно, почти лениво. Девушка удивилась этому, но сослала такое непривычное проявление Рустема на его посттравматическое состояние – видимо, у него просто не было сил после потери крови.

Но она ошибалась. Рустем целовал ее медленно намеренно – ему хотелось вот так, держа мягкое тело красавицы в своих объятиях, своим языком изучать ее рот – сладкий, нежный, неиспорченный. София испуганно дернулась, когда мужчина чуть прикусил зубами ее нижнюю губу, но Рустем, продолжая целовать девушку, лишь крепче сжал ее в своих стальных объятиях. Мужчина успокаивающе погладил Софию по спине – а красавица еще больше затрепетала от этого жеста. Такая пугливая! Но причины для этого имелись – и вполне объективные.

Не то чтобы Рустем сожалел о том, что лишил ее невинности столь быстро. В конце концов, не так уж это и быстро – с их первой встречи прошло 2 года. Но, признаться, если бы можно было вернуть время назад, мужчина бы постарался быть нежным. В голове Рустема тут же прозвучал голос Софии: «Ты, нежным? Ты на такое не способен». И она, ведь, была права. Это слово было чуждым для мужчины, лишним. Да, были исключения – и они существовали как бы в параллельном мире: Рустем тогда проявлялся иначе к маленькой племяннице и жене Тимура. И все. Но это была семья. А в другой жизни мужчина был привычно груб, холоден и жесток. В отличие, например, от обаятельного красавца Ильнура, Рустем никогда не стремился очаровать всех подряд. Ему это было и не нужно.

А что же тогда он хотел?