Суровая готика

— Прошкин! Для ответа на такой вопрос не стоит обременять Вселенную. Загляните в любую газету — там крупным буквами черным по белому написано: никакой войны не будет! Во всяком случае, с Германией! — Феофан перевернул газету и указал на передовицу, объясняющую глубокий политический смысл подписания пакта о ненападении между Советским Союзом и Германией. — Так что потрудитесь задать простой бытовой вопрос, имеющий для вас высокую эмоциональную значимость!

Прошкин на минуту задумался, сдвинул колоду и сформулировал вопрос:

— Как одному казенному валету избежать смертельной опасности?

— Ну вот, совершенно другое дело!

Феофан, просветлев лицом, принялся вытаскивать и раскладывать карты рубашками вверх, а потом снова посуровел и, перевернув две карты, находившиеся как раз в центре, продолжил просвещать Прошкина:

— В королевском дворе классической колоды Таро нет привычного теперь валета. Валет — с позволения сказать, гибрид вот этих двух карт — рыцаря и пажа. Итак, я понял, что коль скоро они относятся к масти мечей, лицо, о котором вы спрашиваете, имеет воинское звание?

— Имеет, — удивленный Прошкин чуть не ляпнул, что звание совершенно такое же, как у него самого, но тут же больно прикусил кончик языка и быстренько перевел разговор в нейтральное русло: — А почему из двух карт вдруг получилась одна?

— Получилась совершенно не вдруг! А в результате сложных исторических процессов, — Феофан откашлялся и продолжал: — Многие тогда, да и сейчас считают, что иерархия Таро — метафора организации рыцарского ордена. Всякий орден имел сложную двойную структуру внутренней подчиненности. Но основой ордена были собственно рыцари — chevaliers de justice, — произнес с французским прононсом Феофан, постучал ногтем по карте, изображавшей закованного в доспехи персонажа на красавце — коне с грозно поднятым над головой мечом, затем снял очки, потер переносицу и продолжил свой исторический экскурс: — Кавалеры поступали в орден в трех возрастах — в совершеннолетии, в малолетстве — то есть до пятнадцати лет, и, конечно же, из пажей Великого Магистра — главы ордена. Вот вам и сам паж, — палец Феофана уперся во вторую открытую карту. Ее украшала гравюра очаровательного лет десяти мальчугана в старинной одежде со свешивающимися до пола рукавами и узконосых башмаках с несоразмерно длинным мечом в руках. — В тринадцатом веке, когда во Франции правил Филипп Красивый, наиболее богатый и весьма влиятельный рыцарский орден — орден тамплиеров, или рыцарей Храма, был обвинен в ереси, его тогдашний великий магистр Жак де Моле с ближайшими сподвижниками после суровых истязаний плоти казнены, а гонения на орден простерлись столь далеко, что даже карта, обозначавшая членов ордена — рыцарей, — исчезла из колоды, а паж трансформировался в безликого валета. Хотя я лично, — увлекшись, продолжал Феофан, — не столь приземлен в трактовке мантической системы Таро и разделяю мнение тех, кто видит в ней метафору мира и творения — ибо все, что ни есть — доброе или дурное — результат Божьего Промысла!

Прошкин уже почти не слушал — у него снова замутилось в голове и перед глазами снова поплыли, покачиваясь в знойном чаду старинные штандарты, сияющие доспехи и потные конские крупы, белые, словно сложенные из сахара — рафинада стены неведомого города и такой же белый скрипучий песок… Чтобы отвлечься от видения, Прошкин отглотнул холодного молока, надкусил еще один оладий и уточнил:

— А что, до этого Филиппа любой мог взять и стать рыцарем, а потом поехать рубиться в Палестину, как мы в гражданскую в Туркестане?

Феофан досадливо отмахнулся от такого грубого сравнения:

— Ну что значит любой? Равенство суть единое — перед Господним судом. В земной юдоли равенство социальное — мечта неосуществленная. Продолжая вашу аналогию — любой ли может стать комсомольцем? А полярником? Членом ВЦИК, наконец? Следуя официальной коммунистической пропаганде, безусловно — любой, но де-факто есть многочисленные социальные ограничения. У вас их блюдут сотрудники отделов кадров, руководствуясь, по преимуществу, собственным правосознанием. В то, более суровое время такие ограничения фиксировали на бумаге в форме орденского Устава. Вступление в Орден предполагало, прежде всего, наличие ряда добродетелей, затем плату весьма ощутимого взноса в орденскую казну. А кроме того, членом Ордена, будь то рыцарем или пажом, мог стать лишь урожденный дворянин в нескольких поколениях, не запятнавших себя ни ростовщичеством, ни ремеслом! Такое правило свято соблюдалось во всяком ордене, и существовали даже специально уполномоченные лица для проверки подлинности документации о правах по рождению кандидатов в Орден. Знаете, как называли таких уполномоченных лиц, например, в Мальтийском ордене? Комиссарами! — Феофан добродушно хмыкнул.

Прошкину было не до забавных исторических аналогий, в его голове роились догадки одна мрачнее другой, он облизнул мгновенно пересохшие губы и с неожиданной серьезностью спросил: