Суринам

В центре пола не было. В центре, из овального жерла диаметром метров в шесть, рвался огонь. Огонь был разноцветный — то бордовокрасный, то холодный синий, то вдруг жёлтый с белыми проблесками внутри. Огонь горел ровно, но иногда поднимался выше, словно хотел выпрыгнуть и убежать. В воздухе пещеры плыл слабый запах газа. Было тепло.

Он повернулся к Адри, но там, где она только что была, его ждал Кассовский. Он держал Дилли как-то странно — не за руку, а за пальцы, высоко в воздухе, словно приглашая её на старый манерный танец.

Свет из его фонаря ударил Илье в глаза. Это продолжалось секунду, а потом Кассовский провёл Дилли к огню. Здесь он остановился и поманил Илью свободной рукой.

У огня было не жарче и отчего-то спокойнее. Илья подошел и встал метрах в двух от Кассовского. Тот отпустил Дилли и выключил фонарь: здесь было светло. Дилли заплетала косу, и у неё это не получалось: волосы не хотели слушаться и мягким чёрным шёлком выскальзывали вдоль шеи к плечам. Дилли топнула босой ногой о каменный пол, жалуясь на свои волосы. Её тёмный взгляд скользнул по Илье, и Дилли смешно сморщила нос.

— Вы знаете, что там, внизу? — спросил Кассовский. Он смотрел поверх Ильи, словно боялся попасть ему в глаза лучом своего уже потушенного фонаря. Илья обернулся: вдруг Кассовский спрашивает кого-то другого? Но там никого не было: лишь жёлтый лучик фонаря у Адри на лбу.

Илья повернулся обратно к Кассовскому.

Дилли сидела на полу в своей любимой позе — обхватив руками колени и уронив на них голову. Вблизи свет от огня падал неровно, и казалось, у неё пол-лица.

— Там газ. — Илья устал и тоже хотел сесть на пол. — Природный газ. Недра.

Последнее звучало глупо, но он решил не поправляться. Много чести.

— Там, — Кассовский показал вниз, откуда вырывался огонь, — там заперт хаос.

Илья промолчал. Он решил выслушать объяснения Кассовского. Он понимал, что это последняя часть Плана, и решил пройти всё до конца. Он решил остаться и потом уговорить Адри улететь с ним в Нью-Йорк.

— Вы помните миф Гесиода о Хаосе? — Кассовский не стал ждать ответа. — Всё произошло из Хаоса, чёрной бездонной тьмы, которая ничто. Гея, Земля, родилась из хаоса, и Тартар, подземный мир, родился из хаоса, и Никс, чёрное небо, и Эрос, любовь. Хаос, это ничто, породил всё.

Илья кивнул; он помнил. Он хотел знать, что дальше.

Дилли мастерила что-то из своих волос, свесив их поверх полуосвещённого лица. Её тень, много больше её самой, терялась в ближней полумгле пещеры. Тень двигалась сама по себе, и когда Дилли это заметила, она попыталась поймать тень. Дилли накрыла ладонями свои чёрные воздушные руки, но те убежали от неё в тёмноту. Дилли хлопнула в ладоши, и огромные руки из тени беззвучно хлопнули вслед за ней. Дилли рассмеялась. Она посмотрела на Илью, видел ли он её игру.

— Вы правы, там газ, — неожиданно буднично сказал Кассовский. — Жерло горы — это естественный ионизатор. Понимаете? Газ, третье состояние материи, уже там. Нужен только свободный электрон, который нарушит баланс внутри материи, преодолеет её притяжение и уйдёт. Нужна божественная искра.

— И где её взять? — спросил Илья.

Он понимал, что сейчас Кассовский откроет ему План. Илье вдруг стало тревожно внутри, что сейчас всё закончится. Он уже начал привыкать к своей новой жизни, где мир начинался заново каждое утро и ни к чему нельзя было привыкать.

Кассовский засмеялся. Он взмахнул руками, словно прямо сейчас собирался взлететь и покинуть этот мир плотной материи.

— Как где? — смеялся Кассовский. — Вы и есть ответ на ваш собственный вопрос. Помните, нэнсеке — это люди с двойной пнеумой, вернее, с двумя пнеумами, одна из которых божественная. Эта божественная искра и есть свободный электрон. Она способна пробить туннель в гравитационном поле материи и тем самым уменьшить его для всех остальных. Понимаете? — радовался Кассовский. — В этом и есть ваша миссия. Для этого боги и спускались на землю в начале времён и оставляли, консервировали свои пнеумы, свой дух в некоторых из нас. Искру божью. Это и есть путь возвращения обратно. Это и есть их План.

Илья молчал. Он думал: а что, если это — то самое знание, которое он так долго искал? Он пытался почувствовать свою отмеченость, особенность — и не мог: он хотел есть.

— Понятно. — Илья кивнул. — И что нужно, чтобы это случилось?

— Сгореть, — сказал Кассовский. — Чтобы не осталось плоти, чтобы пнеуме было некуда вернуться.

На секунду, лишь на мгновение, Илья перестал чувствовать других в пещере. На мгновение здесь, внутри синей горы, были только он и огонь, тёплый, нестрашный, словно костёр в тёмном осеннем лесу. Затем Илья снова увидел Кассовского; тот смотрел куда-то в сторону, где не было ничего.

— Вы хотите меня сжечь? — спросил Илья. Почему-то ему стало смешно.