Сурикэ

— Садись и ешь, — сказал генерал, — ты, вероятно, умираешь от голода, мой бедный мальчик.

— Правда, генерал, я голоден, как волк.

— Ивон, скорее еще прибор, — приказал главнокомандующий.

— Однако, позвольте, генерал, я не знаю, должен ли я…

— Ты должен слушаться меня.

— В таком случае, извольте…

— За обедом ты расскажешь свои новости.

— Да, их очень много и самые разнообразные.

— Кто тебя послал ко мне?

— Никто, генерал. Да, никто! Я позволил себе явиться сюда, рассчитывая на встречу с графом, что, к счастью моему, мне удалось.

— Следовательно, ты послан к графу?

— Да, генерал.

— Кем же?

— Сурикэ, генерал, — отвечал охотник, набив полон рот изобильным обедом, который он буквально пожирал, отвечая в то же время на все предлагаемые вопросы.

— Если вас послал Шарль Лебо, значит, дело серьезное.

— Я так же думаю, генерал, — отвечал граф.

— Сами увидите, — рассмеялся охотник.

— Еще вопрос, — сказал генерал.

— Хоть сто, если вам угодно, мой генерал.

— Хороши ли приведенные новости?

— Очень приятные и очень интересные, генерал.

— Когда он пообедает, уведите его к себе, граф.

— Зачем, — прервал граф, — от вас нет тайн.

— Я уверен, — продолжал Белюмер, — что пославший меня Сурикэ не делает никакого различия между вамиобоими.

— Почему ты так думаешь?

— Я знаю хорошо моего Сурикэ, просто это его причуда устроить приятный сюрприз графине и сообщить в то же время вам обо всем, что было во время путешествия.

— Вероятно, так, — сказал граф.

— Очень может быть, — поддержал главнокомандующий.

— Я же убежден в этом, прожив четыре года с Сурикэ, я отлично изучил его.

— Мне кажется, Белюмер прав, как вы находите?

— Я уже сказал, что эти новости для вас не должны быть секретом, и вы, Леви, не уходите, останьтесь с нами, — сказал граф, кланяясь кавалеру.

— Граф, — отвечал последний, — я очень тронут вашей любезностью, но, к сожалению, мне невозможно…

— Та, та, та, — сказал главнокомандующий, смеясь, — вы теперь совершенно свободны и сделаете большое удовольствие, если останетесь с нами.

— Я вас прошу не уходить, — говорил граф.

— Мне остается только уступить вам, господа.

— И отлично, — обрадовался главнокомандующий.

— Вы меня огорчили бы, если бы ушли, — добавил граф.

— Ты можешь есть и говорить?

— А также и пить, — рассмеялся охотник.

— Конечно, пожалуйста, не стесняйся, мой мальчик, около тебя две бутылки.

— Я ими уже давно любуюсь, генерал.

— Ну, говори же свои новости, мы ждем.

— Да поскорее только.

— О, если вы хотите скорее все узнать, я готов, — он налил стакан вина. — За ваше здоровье, господа!

Присутствующие поклонились.

Выпив разом весь стакан, он поставил его на стол, говоря:

— Я начинаю, генерал.

— Мы слушаем, мальчик.

— Да, мы все ждем с нетерпением.

Граф, несмотря на уверения Белюмера, был очень непокоен.

Охотник, не заставляя повторять приглашения, начал свой рассказ. — Его необработанная, простая, но крайне образная, дышавшая неподдельным чувством речь увлекла слушателей.

Не отрывая глаз от его губ, они буквально превратились в слух; а он, не забывая ни малейших пустяков, подробно рассказывал все, что только было с минуты отъезда из Дюкенса; когда он заговорил о графе Витре, присутствующие заметно нахмурились, глубоко возмущенные его низкими поступками и подлой изменой.

— Негодяй, — вскричал главнокомандующий, полный негодования и презрения, — это французский офицер! Дворянин, находящийся в родстве с лучшими семействами Франции; он позорит собой все французское дворянство.

— Я это предвидел, — с отвращением сказал граф.

— Ему остается только продаться англичанам, — с убийственным презрением заметил Леви.

— Это бы меня нисколько не удивило, — отвечал охотник, качая головой, — уходя из лагеря, он искал пристанища в колонии Нью-Йорк.

— Ты знаешь наверное? — спросил главнокомандующий.

— Он это сам говорил всем нам и сделал, как сказал.

— Почему ты знаешь?

— Мне казалось это невероятным, я думал, что он говорит это в минуту злобы.

— Ну?

— Я захотел убедиться и пошел за ним следом и проводил его до самой английской границы.

— О! — вскрикнули одновременно все слушатели. Наступило молчание.

— Это очень серьезное дело, — сказал главнокомандующий, — у него есть и государственный корабль, если не ошибаюсь.

— Да, он командует фрегатом «Слава», одним из лучших военных судов Франции.

— В настоящее время, — сказал Леви, — фрегат «Слава» должен стоять на якоре у Луисбурга.

— Нужно, что бы это ни стоило, помешать ему продать этот фрегат англичанам.

— Неужели вы думаете, он забудется до такой степени, что решится на… — вскричал граф Меренвиль.

— На продажу фрегата англичанам, в этом нет сомнения. Англичане, хотя и самые ловкие в мире коммерсанты, но ничего не купят, не посмотревши, но есть две уважительные причины, ради которых они с радостью примут предложение графа Витре и даже дорого заплатят изменнику, не осмотрев корабля.

— Он продаст фрегат вполне уже готовый.

— Да, англичане будут рады, отняв у нас отлично вооруженный и снабженный всем необходимым фрегат; но это не главное, одним фрегатом больше или меньше даже у такой сильной морской державы, как Англия, ровно ничего не значит.