СУПОСТАТКА

делал перерывы и переключался на что-нибудь другое. Либо мельчил ветки, которые

затем смешивал с соломой - мой вариант комбикорма,- либо элементарно колол дрова.

Раечка дрыхла под домом, Настя с телятами лежали у сеновала и меланхолично

жевали "жвачку". Прямо идиллия, буколика.

И вот в очередной раз, оторвавшись от долбѐжки, я размял затѐкшую руку и

потянулся к топору. И резко отдѐрнул руку: в топорище вонзилась стрела, самая

настоящая, "фирменная" с кованым наконечником и белым оперением.

Стрела прилетела слева. Глянул в ту сторону, и, почему-то вздрогнул всем телом.

У дуба, поставив ногу на надгробный камень Даши, стоял юноша. На нѐм были

кожаные штаны, сапоги, тонкая меховая курточка и лохматая шапка, надвинутая на глаза.

К широкому поясу прикреплѐн боевой топор с длиной ручкой, из-за плеча торчал колчан

со стрелами. Лук и стрелу наготове парень держал в руках. Разбойник-варяг? Из тех, что

разграбили и сожгли хутор? Обтрѐпанный какой-то, одѐжка точно с чужого плеча. Точно,

разбойник... Один или с ватагой? Что же делать? Я под прицелом... языка не знаю... Ау, Рита, позарез нужен твой боевой опыт!

Риты тю-тю, выкручивайся сам.

Я поднял руки, продемонстрировав, что они пустые, что я миролюбив. Для

убедительности прибавил широкую улыбку.

Парень опустил лук, ослабил тетиву. Помедлив, неспеша двинулся на меня.

Внезапно с соседней осины, бесшумно прыгнула Раечка. Когда только успела

взобраться?!

Удар лапами пришѐлся в спину парня, он кубарем полетел мне под ноги, стрела

переломилась, лук отскочил в сторону.

В следующее мгновение я оседлал неприятеля, сжав коленями его бока, затем,

поймав, завернул руки за спину.

Раечка застыла рядом, сверля меня вопросительно: что дальше?

-Молодчина! Верѐвку бы, но разве ты поймѐшь...

Раечка переместилась к голове парня, одну лапу вдавила в шапку, другую сунула к

лицу, обнажив острые когти: мол, дѐрнешься, располосую.

Парень затих, едва слышно, хрипловато произносил, надо думать, ругательства на

своѐм языке.

-Рая держи, я сейчас.

Метнулся под навес, сдѐрнул с палки приготовленную для плетения ленту луба.

Добротно связав руки парню, кивнул Раечке:

-Отпускай.

Раечка убрала лапы, но осталась на месте. Я выразительно потянул связанные руки

парня: вставай. Он неуклюже стал подниматься. Встав, странно мотнул головой,

прохрипев. И тут, неожиданно, шапка его упала в ноги.

-Опана! - не сдержался я от вскрика.

Мне предстала дивная головка, опоясанная кольцами бело-жѐлтой косы. Это была

девчонка!

Так-с, Михайло, опять второй вариант? Как там, в библии: и слепил Бог из глины

женщину, и назвал еѐ Лилит, и дал Адаму в жѐны. Но у них не сладилось, потому что

Лилит оказалась своенравной взбалмошной бабѐнкой. И тогда Бог повторил попытку:

создал женщину из ребра Адама, назвав еѐ Евой... С Пятницей Ритой у нас не

заладилось, послали эту? Какой сегодня день? Среда. Ладно, пусть будет Среда.

Девчонка отшатнулась в сторону, повернулась ко мне лицом. Ничего, смазливенькая.

Что-то среднее между финкой и карелкой. Приятное для глаз личико. Только шибко худое

и болезненно-бледное. Найдѐм ли общий язык?

Девчонка что-то прохрипела, одарив меня классическим взглядом ненависти.

Довольно симпатичные чѐрные, как угли, глаза, пышные белѐсые ресницы.

-Послушай, хватит ругаться. Я не желаю тебе зла. Если ты будешь вести себя

благоразумно, я развяжу руки.

Разумеется, она ни слова не поняла, но я надеялся, что мой спокойный тон,

миролюбивая улыбка помогут ей уловить смысл сказанного.

Не помогли. Девчонка ругалась, дѐргалась, пытаясь освободить руки.

60

-Бесполезно, дурѐха. Извини, я уж постарался. Я ж думал, ты парень. Чѐрт, как же

тебе втолковать?

И тут случилось невероятное: радостно мыча, спешно к девчонке подошла Настя.

Легонько боднула в плечо, затем лизнула в лицо.

Девчонка обмякла, хрипло просипев, ткнулась лбом в шею Насти.

И слепому было ясно: Настя признала свою настоящую хозяйку. Выходит: эта

девчонка-осколок погибшей семьи на хуторе. Как же ей, бедняжке, удалось избежать их

участи? Где находилась всѐ это время?

К девчонке приблизились любопытные телята, тянули мордочки, обнюхивая еѐ.

Раечка фыркнула, недоумѐнно сверля меня желтками глаз.

-Хозяйка объявилась. Такие вот дела, Раечка. Мы с тобой проявили дикое не

гостеприимство. Бум исправляться.

Пока девчонка, плача, обменивалась нежностью с Настей и телятами, я развѐл

костѐр и накрыл "стол": ржаные лепѐшки, мѐд, творог. Затем просто подошѐл к девчонке, взял за плечи, глядя в еѐ залитое слезами лицо:

-Я сейчас развяжу тебе руки. Ты сядешь на этот чурбачок (я показал), и спокойно

поешь (я показал). Ладушки? Потом, когда поешь и успокоишься, сходишь в баньку. От

тебя несѐт, как от кожевенной фабрики.

Девчонка внимательно выслушала, похлопала ресницами, выжав последние

слезинки, порывалась что-то сказать, но лишь сипела.

-Ты, похоже, простуженная. Значит, банька кстати. Могу совершенно бескорыстно

спинку потереть и веничком попарить.

Я развязал ей руки, отбросив "верѐвку". Раечка напряглась, не спуская с девчонки

глаз.

-Спокойно, Рая. Она угомонилась, и будет вести себя прилично.