Суперзвезда

Почти на цыпочках Кэсс прошла через мраморный холл к гостиной. Не обращая внимания на роскошную обстановку, она сосредоточила внимание на Джеке. Он сидел в темном бархатном кресле спиной к ней, глядя на огонь, пылающий в огромном камине, отделанном темным деревом. Было очевидно, что этот человек, погруженный в раздумья, не собирается замечать ее присутствия.

Кэсс, казалось, целую вечность простояла в дверях. Потом она развернула второе кресло так, чтобы сесть рядом с ним. Шелковая обивка зашуршала, и несколько мгновений в комнате был слышен только этот звук да еще потрескивание огня в камине.

Наконец она заговорила:

— Прости, я вела себя грубо. Я поспешила с выводами.

Он слушал, не отвечая. Молча он сделал глоток чаю и поставил чашку на место.

— Ты был прав… то, что ты сказал о том, что я не доверяю мужчинам.

Джек слегка повернул голову и поднял бровь. Спустя мгновение он сказал:

— Продолжай… я слушаю.

Кэсс занервничала. Другие мужчины, в том числе и Рудольфо, интересовались тем, что ее волновало, но она инстинктивно чувствовала, что это была лишь уловка, чтобы добиться близости. Интерес Джека был искренним, она была в этом уверена. Она читала, что Кавелли интересуется людьми, окружающими его, и теперь она тоже входила в этот круг.

— Помнишь ту ужасную сцену, которую устроил Джонатан на вечеринке отца?

Джек кивнул. Он ловил каждое ее слово.

— Он говорил о том, что случилось очень давно, с другой Кэссиди Инглиш. Я была очень молода, мне едва исполнилось восемнадцать. Я влюбилась в человека, который разбил мое сердце.

Она смотрела вдаль, вспоминая ужасные годы после разрыва с Томом.

— Моя душа превратилась в пустыню.

Джек хотел было что-то сказать, но она подняла руку, чтобы остановить его:

— Подробности не имеют значения. Важно то, что меня предали. Я сделала другого человека центром своего мира, потому что я была молодой и глупой.

— И одинокой? — спросил он.

Кэссиди кивнула. Он продолжал:

— И ты жила как приемный ребенок, до которого никому нет дела?

Ее мысли переметнулись от прошлого к настоящему. «Откуда он знает обо мне все это?» — удивленно подумала Кэсс. Джек приоткрыл дверь, которая захлопнулась, когда она, отвергнутая, покидала аэропорт Лос-Анджелеса много лет назад. Он вытащил на свет причиняющие боль воспоминания, которые она так тщательно прятала в своем сердце. Плач вырвался из пещеры, в которой были похоронены ее чувства, слезы заблестели и хлынули ручьем.

Джек встал и подошел к ней, взял ее за руки, притянул к себе. Они стояли лицом друг к другу, их тела почти соприкасались. Он осторожно вытер слезы и поцеловал ее. Взял ее лицо в свои руки, нежно прикасаясь к ее щекам, наклонил голову и едва прикоснулся губами к ее губам.

— Скажи, чего ты хочешь, — прошептал он. Он провел руками по ее плечам, взял ее ладони в свои, не отрывая взгляда от глаз Кэссиди.

Кэсс закрыла глаза, представляя, как его руки гладят ее тело, прижимая все ближе. Огонь разгорался. Усилием воли она пыталась сдержать желание, овладевшее ею. Смущение заставило ее лицо вспыхнуть. Не раздумывая, она ответила:

— Тебя.

Он снова прижался губами к ее губам, на этот раз с большей настойчивостью, и языком раздвинул их. Подразнивая, он слегка отстранился, прикусив ей нижнюю губу.

Потери и предательства, прошлое и настоящее исчезли в этот миг. Джек заставил ее забыть Тома, аборт, все оскорбления, нанесенные ей ненавистными дядей и тетей… обман Рудольфо, невероятное напряжение съемок и одиночество, к которому она так привыкла за свою жизнь.

Вдруг Джек резко отстранился, забирая возникшее ощущение счастья.

— Уже очень поздно… Тебе надо отдохнуть.

Смущенная, не в состоянии вымолвить ни слова, Кэсс молча смотрела на него.

— Найджел принесет тебе пижаму. — Джек взял кочергу и поворошил горящие угли, вызвав сноп искр, и, не поворачиваясь к ней, добавил:

— Боюсь, у меня нет ничего женственного и изящного. Но думаю, какая-нибудь из моих шелковых пижамных курток подойдет.

— Это все? — спросила она.

Он повернулся к ней лицом, в его резких чертах, освещенных огнем камина, ничего нельзя было прочитать. Он говорил почти шепотом:

— Я думаю, если мы позволим себе зайти дальше, мы сделаем ошибку. Слишком много поставлено на карту. Мы оба очень ранимы, каждый по-своему. Ты хочешь многого в личном плане, я — в профессиональном. Не стоит смешивать это.

Кэсс кивнула и выдавила улыбку.

Он нежно взял ее за руку и повел к двери.

— Думаю, ты потрясающая женщина — красивая, умная, полная страсти. Одна только мысль о том, чтобы провести ночь с тобой, заниматься с тобой любовью снова и снова, сводит меня с ума. — Он взял ее подбородок в руки. — Ты ведь понимаешь?

Несмотря на разочарование, Кэсс вынуждена была согласиться. Она оценила его честность. Он легко мог воспользоваться ею, но он этого не сделал, и она была ему благодарна.

— Ты настоящий джентльмен. — На этот раз ее улыбка была искренней.

Он приподнял ее подбородок и посмотрел на нее долгим пристальным взглядом.

— Никому не говори об этом, ты испортишь мою репутацию.

Оба засмеялись. Он наклонился и нежно поцеловал ее в лоб.

— Спокойной ночи.