Супернова

Адриан очнулся за пару минут до этого. Распластавшись на спине в броне Стража, он чувствовал себя так, будто сначала в него ударила молния, а потом переехал грузовик. Он не знал, чем в него выстрелила Кошмар, но искренне надеялся, что никогда больше не столкнется с этим оружием. Открыв глаза, в первые мгновения он был сбит с толку, поражен и даже потрясен тем, что его до сих пор не растоптали. На арене происходила катастрофа. Битва была в разгаре, ни одна из сторон не собиралась сдаваться, пока полностью не уничтожит другую.

Адриан вскочил на ноги, надеясь, что в движении онемевшие конечности придут в норму, и начал разыскивать Кошмар. Его прежняя ярость вернулась, и он поклялся себе, что больше никогда она не сразит его в бою один на один, что это был последний раз.

Много раз он клялся себе, что найдет и уничтожит Кошмар. Но на этот раз он полон решимости.

Точнее, был полон.

За последние две минуты сражение неожиданно прекратилось. Адриан огляделся. Не хаос поразил его, а тот факт, что каждый здесь с такой убежденностью сражался за свою идею. Как вышло, что все они так фанатично были готовы рисковать всем ради того, во что верили? Среди царящей вокруг неразберихи он увидел своих родителей. Саймон помогал Зодиак, у которой, кажется, была сломана нога. Хью, непривычно тихий, смотрел по сторонам, и в его ярко-голубых глазах стояли слезы.

Адриан был вне себя от радости, увидев их обоих. Конечно, потери были ужасны, но, безусловно, все могло быть гораздо хуже.

При виде группы людей в арестантских робах Крэгмура, Адриан вспомнил, как Нова умоляла дать им шанс на исправление. Он думал о своей матери, которая погибла, защищая жителей любимого города. Думал о своих родителях, которые неустанно трудились все эти годы, пытаясь восстановить разрушенное общество.

Можно ли было подойти к разделявшим их так долго границам с чуть большим пониманием, размыть их хоть каплей сочувствия, а то и полностью стереть, проявив чуть большую готовность к компромиссу?

Адриан был так поражен этой мыслью, что даже рассмеялся. Он продолжал искать глазами в толпе друзей, чтобы спросить, чувствуют ли и они то же, что до сих пор все было неправильно.

Он не увидел ни Оскара, ни Руби или Данны – зато заметил Кошмар.

Злодейка стояла на трибунах, держась рукой за спинку сиденья, и ошеломленно рассматривала арену. Миг – и ее взгляд остановился на Адриане.

Рассуждая логически, он понимал, что все, что случилось дальше, весь их диалог с Кошмар произошел только в его собственной голове. Его рассудок пытался удержать власть над мыслями, напоминая, что у него не было возможности прочитать мысли Кошмар. Но каким-то образом Адриан ощутил, что в тот момент между ними возникло понимание.

– Я борюсь, чтобы защитить людей, которые мне небезразличны.

– Я борюсь, чтобы отстоять свои убеждения.

– Теперь я понимаю, что и ты тоже.

– Такие ли уж мы разные?

Ничего не изменилось.

И в то же время, изменилось все. Пару минут назад он готов был убить ее. Но в момент этого удивительного просветления не нужно было ничего, кроме перемирия.

Ничего, кроме шанса на мир, на сострадание, на…

Краем глаза Адриан заметил призрачную фигуру. Он склонил голову набок, чувствуя, как потрясающая новая реальность сминается, как папиросная бумага под лезвием ножа. Фобия стоял на трибуне, за спиной у какого-то парня, на голове которого по необъяснимым причинам красовался шлем Аса Анархии. Юноша, казалось, не заметил возникшего за ним призрака.

Все произошло словно в замедленной съемке. Вот только что мысли Адриана были полны восторга, упований, правды. Надежды на перемены к лучшему.

В следующий момент в них не осталось ничего, кроме ужаса.

– Нет!

Его крик заставил Кошмар оглянуться, чтобы посмотреть, что привлекло его внимание.

Фобия взмахнул косой. Лезвие вспороло живот парня, разрезав его от пупка до грудины.

Мир замер. У Адриана словно выбили весь воздух из легких, и он не мог вздохнуть.

Он услышал вопль, и ему показалось, что это кричит Кошмар. Юноша рухнул, и Фобия вытащил лезвие, окропив трибуны кровью.

Взявшись костлявой рукой за шлем, он стянул его с головы убитого.

Кэллам Тредвелл. Чудо-мальчик.

– Нельзя заворожить того, в ком нет души, – произнес Фобия, и в его холодном голосе Адриану послышалась насмешка. – Как не станет смелым тот, кому неведом страх.

Адриан не поверил ушам. Он еще не опомнился от бессмысленности происходящего. Он был как в тумане, ошеломленный не только видом бездыханного тела Кэллама, но и мешаниной мировоззрений, проносившихся в его мозгу.

Герои и злодеи. Друзья и недруги. И эти слова… эта фраза…

Не станет смелым…

Рот Адриана наполнился горечью. Он уставился на Фобию, еще под впечатлением от вопиюще несправедливой гибели Кэллама, когда слова, преследовавшие его всю жизнь, достигли его сознания.

Фобия.

Так это был Фобия.