Супермодель в лучах смерти

Звонивший был не кто иной, как генерал ФСК, начальник одного из подразделений, занимавшихся организованной преступностью и коррупцией в высших эшелонах власти. Виктор Андреевич Александров. Старый приятель и наставник, когда-то превративший застенчивого паренька из Прокопьевска в удачливого и беспечного прожигателя жизни — графа Павла Нессельроде. Только он один позволял себе произносить забытое имя Родион.

Павел, держась за попадавшуюся на пути мебель и едва не опрокинув буль, стоящий в коридорчике, добрел до ванной комнаты. Лег в ванную-жакузи и пустил воду. Струи, ударившие со всех сторон, обжигали его расслабленное тело. Самое время поспать. Мысль о поездке в Прокопьевск казалась уже невыполнимой, да и ненужной.

Граф долго массировал лицо, тщательно сбрил выросшую щетину. Уложил феном волосы. Александров не поощрял расхлябанности. В любом состоянии его воспитанники должны были быть подтянутыми и элегантными.

Вообще этот генерал раньше казался белой вороной в коридорах КГБ. Он играл на фортепьяно, собирал русскую живопись начала века, прекрасно разбирался в поэзии, владел несколькими языками и потрясающе играл в карты. Его воспитанники работали во многих странах мира. Он сам отбирал людей для обучения. Занимался с ними долго и упорно. Имел нескольких ассистентов. Подготовленные им агенты относились к самой засекреченной элите. Несколько раз Александров был на краю пропасти из-за наветов тупых недоброжелателей. Но сам Андропов, покровительствуя ему, не давал его в обиду.

Павел надел строгий однобортный костюм, белую рубашку и яркий галстук. Еще раз взглянул на свое изможденное лицо с торчащим, как у Буратино, носом. Накинул пальто и со шляпой в руке вышел из квартиры. На втором этаже ему попался плохо одетый человек, читавший газету и опиравшийся на палку.

Павел понял, что его покой действительно оберегали. Он протянул руку и попросил этого мужчину:

— Будь другом, дай палку, а то не доберусь до машины.

Тот молча протянул ее и продолжил чтение газеты.

На улице вовсю светило солнце. Высокий снег, лежавший на клумбе посреди дворика, искрился разноцветными бликами. Дети с пронзительными криками играли в снежки. Мир казался добрым и беззаботным. «Жигули» с желтыми фарами стояли у особняка, занимаемого загсом. С палкой было идти значительно удобнее. Павел поглядел по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, быстро сел в машину.

Водитель молча кивнул головой в знак приветствия, и они поехали. Голова у Павла работала плохо. Многодневное пьянство и прострация, в которой он находился, давали о себе знать. К тому же неожиданность звонка не дала возможности настроиться на агрессивный лад. Разговор будет не из легких. Павел понимал, что от него не отстанут, все эти бесконечные реорганизации Комитета безопасности не касались досье агентов, подготовленных Александровым. Однако единственное, на что надеялся Павел, так это на самого Виктора Андреевича. Генерал был человеком совестливым и понимал: после того, что случилось с Павлом, нельзя настаивать на продолжении их сотрудничества. Но ведь и генерал себе не начальник!

Павел глядел в окно на грязный солнечный город и жалел, что находится здесь, а не в другом полушарии. Годы, проведенные в Прокопьевске, навсегда отбили у него любовь к зиме. Он ее ненавидел, но любил в воспоминаниях. Особенно за границей.

Удачно миновав пробки, они добрались до Беляева и поехали по улице академика Варги. Возле одного из многоэтажных домов водитель остановился. Не поворачиваясь в сторону Павла, четко произнес:

— Подъезд перед нами, код 273, этаж 8, квартира 214. Вас ждут.

Павел поблагодарил и, опираясь на палку, скрылся в подъезде. Он шел на обычную конспиративную квартиру. Генерал никогда не встречался с ним в официальных кабинетах.

Дверь открыл сам Александров. Седой, с военной выправкой красавец. Ростом чуть ниже Павла, но шире в плечах и вообще поплотнее. Он был заядлый теннисист. Всегда загорелый, тонкогубый, с волевым решительным лицом и шрамом над левой бровью. Когда они виделись в последний раз, генерал очки не носил. Сейчас же в полумраке прихожей поблескивал стеклами в тонкой золотой оправе.

— Ну-ка, ну-ка, дай на тебя, граф, посмотреть!

Он взял Павла под локоть и повел в комнату, залитую солнцем. Тот не успел даже снять с головы широкополую белую шляпу, которую носил в сочетании с белым шелковым шарфом.

— Значит, я уже нацепил очки, а ты вооружился костылем. Да… «а годы летят, наши годы как птицы летят». Ну, раздевайся, граф. Прислуги здесь нет. Хотя кое-что я для тебя приготовил.

Павел снял черное пальто и бросил его на спинку кресла. Шляпу пристроил на торшер и побыстрее сел, чувствуя слабость в коленках.