Супермодель в лучах смерти

— Отличный ты парень. А я уж заподозрил, что готовите заговор против меня, — и вдруг, отстранив Павла от себя, внимательно посмотрел в его глаза.

— Я не прибегаю к заговорам даже за карточным столом, — не моргнув глазом, заверил его граф.

…Леонтович полулежал на постели и рассматривал вялую грудь обнаженной медсестры Ницы, без умолку лепетавшей про любовь на отвратительном английском языке. Она оказалась невероятно активной. Не успел Леонтович привести ее в каюту, как Ница сама полезла целоваться.

Ему не пришлось прикладывать и минимума усилий. Оказывается, гречанка с первого дня круиза сохла по нему. Шоумен давно заметил у медичек особую тягу к сексу. Но думал, это касается лишь совковых медсестер. Выяснилось — ошибся. Ница оказалась безудержна в сексе. Сама раздела его, уложила, обцеловала с ног до головы и все под страстное шептание:

— Май дарлинг, май дарлинг…

Она заставила шоумена вспомнить все рискованные удовольствия. И хотя никакого особого возбуждения он не испытывал, компенсировалось это ее неутомимой энергией.

Нице не было тридцати, но тело казалось каким-то пожеванным, а кожа имела серовато-желтоватый оттенок. Леонтович провел рукой по ее вялой, заостряющейся и соску груди и попытался вспомнить, когда последний раз он трахал такую «никакую» девушку. Память отбрасывала его в далекую студенческую молодость. В общежитие. Да, именно там попадались такие. Ни одно лицо вспомнить не удалось. Бывает же такое! Все зрительно восстановил. Душевая в общежитии. На лавке лежит девушка. Он проделывает с нею акт почти стоя и очень гордится найденной позой. Вот чувство гордости Леонтович вспомнил, а как выглядела девушка, вспомнить не смог. Ему стало обидно. Так ведь скоро вообще все забудется. И окажется, жил-жил, а с кем — неизвестно.

— О чем задумался? — потрепала его по голове Ница.

Вспоминаю, где я тебя видел.

— Как где? На корабле!

— Нет, раньше…

— Ты бывал в Афинах?

— Мы с тобой встречались в Москве.

— Но я никогда не была в Москве! — удивилась Ница.

— Была, — твердо заявил Леонтович. — Я с тобой уже спал.

Их странный спор прервал звонок телефона. Леонтович взял трубку. В ней раздался голос Павла:

— Объявили по динамикам, чтобы медсестра срочно спустилась в госпитальный отсек. Ты ее раздел?

— Сама разделась, — вздохнул Леонтович.

— Отправляй в ванную. Сейчас зайду.

Шоумен положил трубку и с трудом оторвал от себя сразу же набросившуюся на него Ницу.

— Сейчас по делу зайдет мой товарищ. Спрячься пока в туалетной комнате. Не надо, чтобы он тебя видел.

— А потом продолжим? — голосом, не терпящим возражений, поинтересовалась медсестра.

— Еще как! — бодрячком подскочил Леонтович и, стянув ее с постели, отвел в туалетную комнату, закрыл за ней дверь и быстро принялся засовывать ее белый халат, морской фирменный жакет и пилотку в приготовленный пакет. Потом открыл дверь. На пороге стоял граф.

— Давай, — протянул он руку.

— Нет. Посиди со мной две минуты, — потребовал Леонтович. Он стоял босиком в наброшенном махровом халате. — Выпьем по рюмке для передыха.

— Тяжело? — посочувствовал Павел.

— Не то слово. Боюсь, член отгрызет. Ну и задание от имени родины ты мне придумал. Эту уж точно не забуду.

Он усадил Павла в кресло и налил «Метаксу».

— За наши успехи! — и с удовольствием выпил.

Павел последовал его примеру и напомнил:

— Никому дверь не открывай, жди моего звонка. Крепись, вспомни фильмы про войну под Москвой.

Шоумен печально улыбнулся.

— Им было легче. Как-никак, оружие имели автоматическое.

Павел вышел и не спеша отправился в свою каюту, где его ждала раздетая, в суматохе забывшая о стеснении Антигони.

Костюм медсестры оказался ей впору. Только вот пистолет некуда было деть. Она долго вертела им и, не придумав ничего лучшего, повернулась к Павлу спиной и затолкала его в трусы.

— Выдержат? — озабоченно спросил он.

— Специально надела эластичные панталоны, — по-деловому объяснила Антигони. Покрутилась перед Павлом. — Незаметно?

— Нет. Смотри, чтобы не выпал. — Он подошел к гречанке, обнял се и прижал к себе. — С Богом. Я буду страховать тебя. Если что, подай знак, и я ворвусь в отсек.

— Надеюсь, не понадобится. Сейчас не ходи за мной.

Она сама поцеловала его и отправилась к Маркелову.

Пилотку Антигони надвинула почти на самые глаза. Но это оказалось излишним — никто из хмельных пассажиров, догуливавших очередной день круиза, не обращал на нее внимания. Спустившись вниз, Антигони зашла в приемный покой. Охранники все так же беззаботно играли в нарды.

— Боже, какие красавцы! — воскликнула Антигони.

Греки заулыбались.

— А нас ты можешь немного полечить?

— Как тебя зовут?

— Ты доктор по каким частям тела?

Посыпались вопросы словоохотливых охранников.

— По той, которая мужчин беспокоит больше всего, — кокетливо откликнулась на их игривые интонации медсестра.

— Так чего ж мы тогда ждем? — один из охранников встал из-за стола.

Старший, смеясь и пожирая ее глазами, тем не менее заявил, что они должны обыскивать каждого, кто идет к русскому господину.

— Я надеюсь, это сделает самый достойный из вас? — потребовала Антигони.