Супермодель в лучах смерти

Он наглядно покрутил у Ларисиного лица пистолетом, спрятал его и подтолкнул ее к выходу. Лариса безропотно подчинилась. Самым огромным ее желанием было побыстрее выбраться из каюты.

Воркута удостоверился, что они ушли и возвращаться не собираются, вылез из шкафа, отхаркивая и сплевывая прямо на палас набившуюся в носоглотке пыль. Подошел к бару, достал банку пива, не отрываясь, осушил ее и прислушался к шумам за дверью. Ничего подозрительного не обнаружил и спокойно вышел из каюты.

Навстречу ему шли конкурсантки. Они громко разговаривали, смеялись и что-то показывали руками. Среди них была Люба. Она первая заметила Воркуту и едва не вскрикнула. Он полоснул по ней взглядом, от которого можно было упасть в обморок. Не чувствуя под собой ног, девушка прошла дальше, бессознательно вцепившись в руки идущих рядом девушек. Как только они оказались на палубе, она, ни слова не говоря и не извиняясь за синяки, оставленные на запястьях подруг, постаралась скрыться из вида.

Она мечтала лишь об одном — добраться до каюты Павла и забиться с головой под его одеяло. Она не сомневалась, что Воркута совершил что-то ужасное. Именно такой его взгляд она ощутила на себе в тот момент, когда он выстрелил в Ваню-Нахичевань. Ничего страшнее она в своей жизни не видела. Этот взгляд тогда парализовал ее волю настолько, что она сразу потеряла сознание и повалилась на мокрый от крови пол рядом с трупом любовника.

Сейчас ей удалось удержаться на ногах, но сознание хаотично выбрасывало из глубин памяти яркие картины того убийства, и Любе казалось, что минуту или две назад произошло то же самое. Это чувство заставляло ее бежать, но ватные ноги еле передвигались. Попадавшиеся навстречу пассажиры сначала смотрели с удивлением, а пройдя мимо, останавливались и начинали спорить:

— Пьяная?

— Нет. Обкурилась.

— Это та, которая с графом!

— Он тоже не выходит из каюты. Наркоманы…

А граф сидел в кресле, тупо уставясь в телевизор. Он не замечал меняющихся кадров фильма. Ему необходимо было окончательно уяснить для себя план действий. Перед ним был небогатый выбор решений, но все-таки выбор. Либо личная месть, что намного упрощает решение задачи, либо другое, а именно намотать нервы на кулак, войти в самую суть дел Маркелова, использовать Воркуту, выяснить подноготную этого роскошного круиза и найти тот самый криминал, запах которого почувствовал профессиональным чутьем отставной генерал Александров.

От этих размышлений его отвлекла Люба. Она не стучала в дверь, она бессильно ее царапала.

Павел сначала не понял, что это за звуки. На его вопрос: «Кто там», ответа не последовало. Он вооружился палкой с вмонтированным внутрь клинком и рванул дверь на себя.

Люба не могла вымолвить ни слова. Она прошла мимо Павла и упала на его постель. Он поначалу хотел выразить свое недовольство, но понял, что с девушкой что-то случилось.

— Ты ранена?

Люба в ответ прошептала:

— Я здорова. У меня галлюцинации. Дай что-нибудь выпить. Покрепче.

— Тебе же нельзя, — воспротивился Павел.

— Дай, — прошептала она.

Он достал из бара виски, налил ей в стакан, бросил лед и протянул. Люба выпила прямо из его рук все до дна. И уткнулась лицом в подушку. Павел постоял над ней, налил виски себе. Но передумал пить. Выключил телевизор и уселся в кресло.

Люба лежала минут десять и, когда Павел решил, что она заснула, вдруг резко развернулась и села на постели.

— Я только что видела Воркуту. Он выходил из каюты той бабы, которая цветами тут все украсила. Я знаю ее каюту, заходила советоваться, какой цветок заколоть в волосы.

— Опять твои выдумки! Может, она его сама пригласила?

Люба посмотрела на него скептическим взглядом и вздохнула, давая понять, что ей надоело недоверие Павла.

— Я почувствовала, там произошло убийство. Тогда, в Ростове, он также страшно посмотрел на меня. Пойми, в каюте осталась лежать бездыханная женщина. И снова я невольно стала свидетелем. Он же моментально догадался, что я все поняла. Теперь очередь за мной…

Губы ее затряслись, и она зарыдала. Утешать было бесполезно. Павел сомневался в ее рассказе, но понимал, что она напугана по-настоящему. Он налил в стакан еще виски и почти силой влил ей в рот, расплескивая жидкость по лицу.

Алкоголь подействовал довольно быстро. Рыдания стали переходить в мерное посапывание. Люба свернулась клубком и была похожа на ребенка, проснувшегося от страшного сна и после родительского утешения снова безмятежно заснувшего.

Графу ничего не оставалось, как примириться с тем, что рядом ним будет спать насильно залезшее в его постель юное создание. Но сам он вдруг почувствовал, что на душе у него стало попокойнее. Отступило одиночество.

Глава семнадцатая

Татьяна встретилась с Пией в баре. Обе были слегка взволнованы. Хотя всячески старались вести себя раскованно. Они заказали шампанское и мороженое. Гречанка изысканно смотрелась в ослепительно белом прямом платье с золотистой отделкой, прикрывавшем колени, но имевшем боковые разрезы почти до бедра. Сверху она набросила на плечи такую же белую, крупной вязки шерстяную кофту.