Супермен III

— Это пустяки… Берите птичек… Выбирайте, какая понравится…

Распрямляясь, он изо всей силы ударился о девчушку, которая попыталась схватить одного из пингвинов. Но так как она была на роликовых коньках, то откатилась назад и помчалась вниз по улице.

По дороге она уничтожила завтрак некоего Джимми Олсона, фоторепортера из газеты «Дейли Плэнет», который остановился у своего излюбленного фургончика, чтобы поесть до работы горячих сосисок.

— Чего тебе, горчицы, кислой капусты?

Продавец сосисок равнодушно тыкал вилкой в свои гарниры, вынимая, развертывая, предлагая и в то же время прикидывая, сколько сосисок он продаст сегодня, сможет ли купить себе новые тапочки и въедет ли к нему в квартиру теща. Эти размышления были внезапно прерваны, потому что его фургончик укатил от него: колеса были приведены в движение врезавшейся в фургон девочкой на роликовых коньках.

Кислая капуста взлетела в воздух, горчица потекла на Джимми Олсона, который был единственным очевидцем всего этого.

— Эй… эй… а моя сосиска?

Однако продавец сосисок был занят не завтраком Джимми, а всеми своими сосисками, ибо они вели теперь независимое существование, катясь вниз по улице в струях пара. Если фургончик опрокинется, он пропал!

— Остановите этот фургон… Кто-нибудь, держите, держите их!..

Туфли продавца были грязными и скользкими, а бегал он всегда плохо. Его фургончик с сосисками убегал от него.

— Держите его! Держите его! Мои горячие сосиски!..

Но никто не собирался преградить путь набиравшему скорость фургону, из которого во все стороны сыпалась кислая капуста и лилась горчица. Ну, и как же далеко мог укатиться этот фургончик по улице большого города? Впереди был ряд телефонных будок. В каждой из них находился какой-нибудь типичный столичный житель, забывший обо всем, кроме трубки телефона в руке и нежного голоса на другом конце провода. Вообразите теперь изумление этих людей, когда в девять тридцать утра в них врезался фургон с горячими сосисками, а будки вместе со своими обитателями повалились одна на другую, как домино.

— Эй! Что за черт?! Оператор, минутку! Меня сшиб фургон с горячими сосисками!

В последней из свалившихся будок была женщина со своим любимым пуделем, которого внезапно почти задушил очень тугой поводок. Он свернул в колечко свое нервное тельце, извернулся и, совсем освободившись, побежал по улице, таща за собой поводок.

— Микки! О, Микки… Вернись!..

Не привыкший к падению на него телефонных будок, Микки бешено лаял. Его ожесточенный лай привлек внимание собаки-поводыря, и она, уже до этого испуганная запахом Кларка Кента, пустилась бежать во все лопатки.

Слепой остался с пустыми руками посреди оживленной транспортной магистрали.

Останки фургончика с горячими сосисками разбились о маляра, успевшего за это время сделать лишь несколько оборотов своего колеса с краской. На него свалилась сперва кислая капуста, за ней пудель и догонявшая его собака-поводырь. Он выпустил рукоятку колеса. Слепой принял ее за наконечник своего поводка, взял ее в руку и покатил колесо вниз по улице.

— Ну, мой дружок, ты не должен так поступать… теперь успокойся…

Уверенный, что его снова ведет собака, он нанес на мостовую самую причудливую линию, какая когда-либо была изображена в деловой части Столицы. По такой линии мог бы следовать разве что заводной пингвин.

— Покупайте птичек… возьмите пару… разве они не хороши для вас, почтенная леди?

Продавец пингвинов собрал уже свое переваливающееся с ноги на ногу стадо и рассовал пингвинов по карманам. Но один, самый быстрый, ускользнул от него и продолжал топать прямо, пока не угодил в костер, разведенный на краю какой-то стройки. Пингвин загорелся, но продолжал идти.

Кларк Кент, замученный своими очками, с сомнением смотрел на приближающийся к нему предмет. Действительно ли это маленькая горящая птица? Неужели какой-нибудь ребенок мог ради забавы поджечь птицу? Сдвинув роговую оправу очков, он, наконец, разглядел все, как следует.

— Хм… горящий пингвин…

Как положено хорошему гражданину, Кент потушил птицу.

— Ладно, приятель, он твой…

Продавец пингвинов был тут как тут:

— Он немного поврежден, но я продам и горелого. Возьми его за двадцать центов.

— О, да… Да, конечно…

Кларк Кент вытащил из кармана монетки и пошел дальше со своей обгоревшей птичкой.

— А дальше что? — размышлял он, как все мы часто делаем в большом столичном городе.

Банковский охранник в конце улицы размышлял точно так же, когда ему скрутили руки на спине, а второй грабитель вошел в парадную дверь банка. Охранник покачал головой, взволнованный проблемой, застрелят ли кого-нибудь в процессе ограбления, в особенности его самого.

— Полегче, парень, у меня ревматизм в этой руке…

— Тогда не двигайся! — проворчал сзади бандит.

— Я и не двигаюсь. Тебе, наверное, кажется, что я двигаюсь, а я стою тихо, как мышка…

Где же Супермен? Разве это не его дело?

Он рассматривает обуглившуюся пластмассовую птицу.

Между тем откуда-то послышался голос директора банка, к голове которого приставили дуло пистолета:

— Не стреляйте в меня, мистер, особенно в голову!

— Открывай подвал!