Суперканны

В окно мне была видна Симона Делаж на своем балконе, она — словно фигуры на шахматной доске — расставляла на столике свою косметику. На лице у нее толстым слоем был нанесен крем — маска, которая ничего не скрывала. Мы встретились на следующий день после смерти Цандера, подойдя к своим машинам, но выражение ее лица было таким же непроницаемым, как и искусственные озера «Эдем-Олимпии». Только присутствие Джейн привносило какое-то подобие жизни в ее флегматичные черты.

И тем не менее в ее отношении к Джейн не было ничего чувственного. Они с Аленом смотрели на зоны свободной любви, как умудренные туристы — на ряды арабского рынка в незнакомом городе, где их могут ждать изыски какой-то новой кухни. Для этих просвещенных путешественников даже человеческая плоть — лишь повод ненавязчиво поинтересоваться рецептом. В «Эдем-Олимпии» экзотические блюда им на заказ готовил Уайльдер Пенроуз.

Я знал, что меня они считают скучноватым, склонным к созерцательности мужем, который находит удовольствие в том, что жена ему изменяет. Они ничуть не удивились, когда я вошел в комнату, пропахшую марихуаной, и забрал Джейн у Гальдера, — они решили, что я испытывал сексуальное возбуждение при виде этой танцующей парочки. Глядя, как наши жены занимаются любовью с другими, мы развенчали тайну эксклюзивной любви и развеяли последнюю иллюзию — что каждый из нас по-своему неповторим.

Оставив Симону, я обратился к своей коленке, которая свербела и коробилась, как ствол расщепленного молнией дуба. Вставив иглу в ампулу с болеутоляющим, я втянул прозрачную жидкость в шприц. Проверяя свой мениск, скользнул взглядом по изображению Алисы на дверце шкафа. Каким только испытаниям не подвергал Кэрролл психику своей юной героини, но ее непобедимый здравый смысл, преодолев все ловушки, вышел победителем.

Размышляя над этим, я вспомнил слова сержанта Жюко — люди, мол, видели, как я на повышенных тонах разговаривал с Цандером. Детектив пришел допросить меня на пятый день, а из этого следовало, что его сведения вполне могли быть частью некоего продуманного плана. Он сделал вид, что восхищается «ягуаром», а на самом деле искал следы столкновения.

Меня что, хотят выставить убийцей Цандера? Я буду тут хромать по бизнес-парку с мозгами набекрень от болеутоляющего, этакое накачанное наркотиками подопытное животное, которое будут сохранять для последней инъекции и принесут в жертву, когда через месяц, два или три им понадобится козел отпущения. Я мог бы рассчитывать на защиту Уайльдера Пенроуза, но, возможно, Ален Делаж захочет меня убрать, чтобы Джейн принадлежала только им.

Я прощупывал вены у себя под коленкой, Мандельбротово множество^{83} хрупких сосудов — географическую карту, наглядно показывающую мою личную разновидность наркомании. Я снова подумал об умненькой Алисе, о том, как она глотнула из бутылочки с надписью «выпей меня», и посмотрел ампулу на свет. На бирочке было напечатано мое имя — с таким же успехом жирным шрифтом можно было написать: «уколись мной».

Моя коленка ждала облегчения, но на сей раз я отложил шприц и закрыл кожаный чехол. Чтобы не быть обвиненным в убийстве Цандера и не попасться в расставленные силки (ведь скоро будут и другие убийства), мне нужна свежая голова. Нужно, чтобы инфицированные связки и железные штыри терзали мою коленную чашечку. Мне нужно думать, и мне нужна боль.

Глава 35 Анализ

Супермаркет на главной дороге в Антиб-ле-Пен был полон множества заманчивых товаров — мясные закуски, оливковые приправы, пирамиды новых моющих суперсредств, солнечники и морские петухи такой свежести, что в их чешую вполне можно смотреться, как в зеркало. Вот только покупателей не было. Обитатели жилого комплекса повышенной безопасности, вероятно, так глубоко отступили в свое оборонительное пространство, что у них и потребности-то не возникало ни в еде, ни в приправах, ни в вине. Рекламные щиты офиса по продаже недвижимости на кольцевой развязке «эр-эн-семь» имели вид музейных экспонатов, а представление создавшего их художника о городском торжище, не продвинувшееся дальше Елисейских Полей с их бутиками и богатыми клиентами, казалось, реанимировало забытый мир двадцатого века.

Только в киберкафе по соседству были хоть какие-то клиенты. Бездействующие компьютерные терминалы были повернуты мониторами к стойке бара, но за столиком на улице сидели три байкера в подбитых железом ботинках, затянутые в кожу а-ля Безумный Макс^{84}. Они являли собой зловещую часть сверхсовременного комплекса — аналог восседающих на карнизе небоскреба грифов-падальщиков, заполнивших непредусмотренную нишу в экологии будущего.