— Он делит людей на хороших и плохих и совершенно не задумывается о том, что многих волнует другой вопрос: хватает ли еды всем этим людям! — характеризовала Бернштайна Урсула.
Еще один знакомый — учитель Кук. Молодой человек, с пробором посередине, с большими круглыми глазами в роговых очках. Когда-то он хотел стать животноводом, но теперь «пас» детей в немецкой школе в Шанхае.
— Его жизнь однообразна и скучна до отвращения, вызываемого педантичным расписанием каждого дня. Каждое воскресенье он ходит на концерт городского оркестра и слушает музыку, жуя при этом инжир. Каждое воскресенье после концерта он играет в хоккей, сражаясь с командой полицейских. И так из месяца в месяц, — иронично рассказывала о новом знакомом Урсула.
Супруги Канн. Она — душа здешнего немецкого театрального союза. Он — биржевой маклер, душа артистического клуба. Уж лучше бы он занимался своим маклерством — настолько скучен его клуб. «Было бы иначе, Рольфу там бы понравилось», — заметила Урсула в одном из писем домой.
Доктор Зеебом — служащий фирмы «ИГ Фарбен», обладатель титулованных родственников и трех сотен граммофонных пластинок. Он очень любил Рольфа, что Урсула объясняла благоприятным воздействием уравновешенности и спокойствия своего мужа на этого «вздорного человека». Профессор Штумпф — инженер, работающий в германо-китайском университете, основатель «Немецкого братства по оружию». Коктейль у Унгерн-Штернбергов, «сверхпородистых, рафинированных интеллигентов»: ее брат — граф Кайзерлинг, его брат — «балтийский барон, белогвардеец, замешанный в шпионские авантюры реакции». Американец Честерфриц, владелец крупнейшей фирмы биржевых маклеров, «сказочно богат», по выражению Урсулы.
Все эти люди не были друзьями Урсулы и Рольфа, но их можно было вполне назвать их приятелями — приятелями поневоле. Если Урсула и терпела их присутствие в своей жизни, то только ради того, чтобы создать себе надежное прикрытие. Рольф попытался принять участие в жизни «общества» — выступил в качестве режиссера спектакля по пьесе Цукмайера «Капитан из Кёпеника». Однако осуществиться его планам помешало гневное письмо от генерального консула Рюдта фон Калленберг-Бёдинхайма, в котором он требовал отменить постановку. «Отвратительный спектакль, — говорилось в письме. — К тем беднякам, которые в этом спектакле показываются, можно испытывать не сострадание, а только отвращение. Театральный союз должен стремиться к более высокому уровню…»
— Этот консул — просто болван, — отзывалась Урсула о Калленберге-Бёдинхайме. — А вам, — обращалась она к Рольфу и Гельмуту, — надо подать протест. — Все-таки молодая женщина не могла даже на время забыть о борьбе за справедливость.
Впрочем, протест делу не помог, и спектакль так и не был показан — театральный союз не осмелился преступить «высочайшее неудовольствие».
Урсула и Рольф не только ходили с визитами, но и приглашали в гости сами. В числе тех, кто посещал субботние чаепития, были: японец Мацумото, представитель фирмы Уфафильм, Велинг и уже знакомый нам Зеебом от ИГ Фарбен, Корф — глава фирмы Мельхерс и доктор Фогель — президент немецкой торговой палаты в Шанхае. Последних двоих Урсула считала людьми выше среднего уровня по интеллекту. Еще в кругу ее знакомых фигурировал некий Плаут из «Трансокеанской нью-йоркской службы сервиса», который в дальнейшем сыграет свою роль в общем спектакле.
Описывая своих новых знакомых, Урсула подчеркивает забавные особенности их характеров. Руководитель группы инженеров фирмы «Симменс-Гальске» по имени Джимсон посылал супругам удобрения для цветов, он был просто помешан на цветах! Коллега Рольфа, англичанин Мирамс не брал в рот сэндвичи, если они не были приготовлены по английскому образцу, так что в доме Урсулы и Рольфа ему так и не удалось их отведать.
В целом, общие взаимоотношения между иностранцами и населением страны, куда их забросила судьба, хорошо иллюстрирует история, которую рассказала Урсуле жена американца Зауэра из той же фирмы «Симменс-Гальске», португалка, родившаяся в Китае. Как-то раз на прогулке за городом они встретили крестьянина. Женщина заговорила с ним. Он сказал: «Вы говорите по-китайски, а ваш муж знает всего три слова. Давно ли он в Китае?» «Тридцать лет», — ответила та. «Значит, требуется десять лет, чтобы выучить одно китайское слово».