Супердвое: убойный фактор

В Русском комитете генерала Власова Первый профессионально вышел на секретаршу-немку. Она сообщила, что Волошевский уже две недели не появляется на службе. По личному распоряжению генерала его якобы отправили в командировку. На самом деле он усиленно тренируется в спортзале в компании со Шмелингом. В Русском комитете очень заинтересованы, чтобы Волошевский победил на очередном чемпионате Европы по боксу, который должен состояться в конце года в Булони.

Первый подцепил секретаршу на дешевый предрассудок – мы бьем красных на фронте, а они здесь готовятся к соревнованиям?!

У фрау от злости даже глазки заиграли.

– Скоро эти русские сядут нам на голову даже здесь, в Берлине!

После паузы она с намеком добавила:

– Кстати, не только военные испытывают повышенный интерес к этому вырождающемуся славянину! Как раз перед вашим приходом кое-кто тоже интересовался Волошевским. Их было двое. Оба в черных плащах. Один высокий, с неприятным лицом, другой толстячок с длинными залысинами. Оба вежливы и улыбчивы. Они заявили, что хотят пригласить этого унтерменша тренером к своим парням. Каково!

Это была новость так новость!

Мы переварили ее ночью, в пансионе. С одной стороны, дело значительно упрощалось. Оставалось только найти Бойкого и сдать его этим двоим, чья служебная принадлежность сомнений не вызывала. После чего, доложив наверх, что задание выполнено, можно было прокалывать дырочки под ордена.

С другой – заслужил ли такое наказание Волошевский и посланные ему в помощь специалисты? Как ни крути, но мы были однополчане, пусть даже наш научный руководитель на Лубянке санкционировал использование любых мер, которые могли бы дать результат.

Эту задачку сразу не решишь, здесь ставкой была жизнь. Одно дело – сохранить жизнь фюреру – пусть помучается, негодяй! Пусть еще поверховодит! Пусть собственными глазами увидит крах арийского дома. Другое – желание помочь Волошевскому. Между этими двумя раздирающими душу антимониями – приказ, за которым стоит воля Петробыча и его правда.

Из комментариев барона Алекса-Еско фон Шееля

– …была глубокая ночь. Было томительное ощущение внутреннего несогласия с необходимостью предать Волошевского и двух его товарищей, чьей судьбе тоже вряд ли позавидуешь. Из гвардейских офицеров – в эмиграцию, потом – в объятия ЧК. Наконец, важное задание в Берлине, и в итоге гибель от рук своих же товарищей.

В этих превратностях было много схожего с моей судьбой. Но как мы могли спасти их? Это угнетало больше, чем судьба тысячи фюреров. Говорю без бравады – если бы Закруткину приказали ухлопать Гитлера, он счел бы это за великую честь.

Но что произойдет, если мы проморгаем и Бойкий сумеет рвануть бомбу?

То, что мститель решил рвануть, у нас не вызывало сомнений. На Лубянке тоже. В пространной шифртелеграмме, переданной по радио, сообщалось – покушение имеет шанс на успех только во время представления в Немецком драматическом театре на Шуманштрассе. Других возможностей подобраться на убойную дистанцию у Волошевского не было. Это давало слабую надежду перехватить мстителя.

Мы слова друг другу не сказали, мы уже тогда были как братья. Между нами было согласие по самому важному, самому острому вопросу – что есть жизнь и какова ее цена, а это, знаете ли… Надо попробовать, иначе нам не будет покоя. Не тому учил нас Трущев, не для того он рисковал головой, спасая Первого от самого себя в Калуге, а меня – от самого себя же в Швейцарии. То же самое можно сказать о Нильсе Боре. Не для того он проникал в тайны атомного ядра, чтобы мы вот так, походя, сдали Волошевского и потом ходили, потирали руки – как мы его, а-а? Тяп, ляп – и готово!

У нас было несомненное преимущество – мы были лучше информированы о намерениях Бойкого, следовательно, мы обгоняли гестапо. С другой стороны, неизвестно, по какой причине тайная полиция заинтересовалось Волошевским? Это был самый острый вопрос. Если их интерес связан со Снеговой, нам не останется ничего другого, как сдать Бойкого и всю его компанию. Но это решение должно быть обоюдосогласованным, иначе мы больше никогда не смогли бы взглянуть в глаза друг другу.

* * *

Навестив Майендорфов на следующий день, я завел разговор о предстоящем чемпионате Европы по боксу, который должен был состояться в Булони. Я уверенно заявил, что на этот раз питомцы Макса Шмелинга разгромят всех конкурентов из неполноценных рас и обеспечат Германии превосходство не только в области духа, но и в физической мощи.

Майендорф выразил сомнение.

– Ты еще молод, Еско. У тебя не хватает опыта. Эти недоноски как быки. Они глупы, но понимают, что в случае поражения их тут же отвезут на бойню, поэтому они будут биться не щадя жизни. И это правильно. В этом мире сильнейший должен побеждать не только теоретически, но практически.

– Так-то оно так, но наш Макс, оказывается, тренирует не только наших ребят, но и какого-то Волошевски. Говорят, этот русский перебежчик уже однажды отобрал титул у представителя люфтваффе?