Суперденьги

Позднее рассказывали, что он летал в Монреаль, чтобы занять денег — миллионов эдак с десяток. Он хотел купить какие-то облигации, При этом у него была щетка для волос. Никакой грязи, вроде денег, при себе! Сеймур получил кредит, а потом понял, что ему не на что добраться до аэропорта, и попросил банкира одолжить $100 на такси. Потом рассказывали, что он попытался основать астрологический фонд — без всякой обычной болтовни о том, что «наш фонд специализируется на растущих акциях». Менеджеров выбирали в соответствии с гороскопами, а работали они в гармонии со знаком, под которым были рождены. Через полгода (ночью, как и положено) Сеймур внезапно позвонил мне. У него была настолько сложная арбитражная схема, что она должна была давать постоянный налоговый убыток, но когда твоя компания в Кюрасао получает кредит от твоей компании на Багамах, ты можешь списать кредит, полученный от твоей компании в Панаме, и вернуть деньги. Я сказал, что не в состоянии следить за нитью его рассуждений. Сеймур возразил, что это не страшно — он позвонит в другой раз. А сейчас он летит в Эквадор, чтобы посмотреть какие-то предметы искусства доколумбовой эры. Что и сделал.

В этом списке жертв есть и последний пункт. Это я сам. В конце концов, человек должен быть частью деяний и страстей своей эпохи, верно? Дорога, которую он выбирает, никакого значения не имеет. Уже зная почти все о Черном Всаднике, я не собирался покупать лотки для продажи жареной курятины, сети домов престарелых, экзотические конгломераты, игорные заведения или что-то вроде National Student Marketing. Я-то прекрасно видел, что их ждет, — о да, еще как! — и поэтому купил самые безопасные акции, которые себе только можно представить. Я купил швейцарский банк.

4 Как мой швейцарский банк потерял $40 млн и лопнул

В начале сентября того ужасного 1970 г. на пути в Нью-Йорк в одном из все еще существующих поездов компании Penn Central я увидел в The Wall Street Journal статью, которая вызвала у меня учащенное сердцебиение. В этом не было ничего необычного. В 1970 г. было невозможно читать The Wall Street Journal без приступов паники и учащения пульса. Та история даже не была на первой странице, и я уверен, что большинство читателей ее просто не заметило. Заголовок гласил: «UNITED CALIFORNIA BANK СООБЩАЕТ, ЧТО ЕГО ШВЕЙЦАРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ОБЪЯВИЛО О УБЫТКАХ, КОТОРЫЕ МОГУТ ПРЕВЫСИТЬ $30 млн». Швейцарское отделение? United California Bank? Но это же мой банк!

Говоря «мой банк», я имею в виду нечто другое, чем Bank of New York, где у меня открыт счет, и совсем другое, чем мой друг, когда говорит о Chase Manhattan, где он взял кредит. Я говорю, что это мой банк, потому что я — его совладелец. Этот банк не был публичным, и вложения в него были самыми крупными, солидными и безопасными из всех, что я когда-либо делал. Железобетонная вещь. Буквально через несколько месяцев после того, как я купил долю в этом банке, здравость моего решения была подтверждена. Контрольный пакет моего швейцарца был приобретен великим банком United California Bank of Los Angeles, одним из 15 крупнейших банков в США и вторым по величине банком на Западном побережье. А кроме того, это был флагман Western Bancorporation, крупнейшего банковского холдинга в мире. Настоящий Большой брат.

Клиффорд Туэтер, вице-президент United California и президент материнской компании банка, Western Bancorporation, за день до того отказался объяснить, откуда взялись такие убытки. Он сказал, что сможет говорить о чем-то только после завершения аудита швейцарского банка. Это займет еще несколько дней, добавил он. «На текущий момент мы можем говорить о произошедшем только в самых общих чертах», — сказал мистер Туэтер.

Организация, в которой возникли проблемы, United California Bank в Базеле, на 58 % контролируется United California Bank. Остальные 42 %, сказал мистер Туэтер, находятся в руках разных инвесторов, в основном индивидуальных.