Супербомба

По горячим следам всегда приятнее работать. Можно успеть разобрать, грубо говоря, «незатоптанные следы». Под «незатоптанными следами» я подразумеваю первую информацию, еще не переваренную в тупой свидетельской голове, не обогащенную и не отягощенную воображением и пришедшими на ум несуществующими красивостями, как это почти всегда бывает, когда допрашиваешь свидетеля через день или два после события.

* * *

Но и мне, и лейтенанту Щербакову пришлось испытать хотя бы частичное разочарование, едва мы прибыли на место. Затрещала, словно собралась лопнуть от натуги, рация машины.

– Севастьянов есть поблизости? – раздался голос дежурного по управлению капитана Устьянцева.

– Да, Валентин, я здесь, – ответил я в протянутый мне водителем микрофон.

– Мне, конечно, не слишком хочется тебя расстраивать, но твоего старшего лейтенанта Бравлинова час назад видели в военном городке. Он прогуливался с женой на окраине, как сказали, в районе стадиона. Жена отрицает этот факт, говорит, что была дома. Но Бравлинова видел командир взвода из соседней роты и даже обменялся с ним парой фраз, спросил, что со старшим лейтенантом произошло. Бравлинов просто отмахнулся и ничего не ответил. Жена старшего лейтенанта старший прапорщик Татьяна Бравлинова при этой встрече смутилась и отвернулась. Нам об этом только что сообщили. В бригаде тревогу поднимать не стали, просто отказались поднимать тревогу, сославшись на то, что не желают вмешиваться в ментовские дела.

– Значит, здесь был не он? – зло и категорично спросил я.

– А я, извини уж, не был ни там, ни там, – капитан Устьянцев обрадовать меня ясностью не пожелал. – Я за что купил, за то и продаю.

– И что теперь, мне возвращаться?

– Сам смотри. Вдруг там какая-то путаница. Здесь парни тоже уверенно его опознали. Хотя они его ни разу и не видели.

– В том-то и дело, что не видели. Они где сейчас?

– На месте должны быть.

Ментовскую машину я видел стоящей у бордюра. Позади машины толпа людей в форме и без формы. Эксперты, как известно, форму носить не любят. Но в темноте не разберешь, кто там чем занимается.

Взвизгнули жесткие тормоза «уазика». Мы остановились и вышли. Капитан Вахромеев с вопросом на меня глянул, я в ответ только плечами пожал.

– Значит, я был прав, – Слава Щербаков свои размышления решил на новую орбиту вывести. – Он все-таки дома.

– Пока он и здесь и там, – за меня уверенно ответил Вахромеев, словно он слышал наш предыдущий разговор. – И у нас нет причин отказываться ни от одной версии.

Вахромеев сбросил автомат с плеча в руку, зажал его сильной кистью и первым шагнул к месту происшествия.

Лейтенант Щербаков поспешил за ним, а я двинулся вслед неторопливо, в раздумьях.

* * *

– Он это был, абсолютно точно, – сказал старший прапорщик с наручниками, сцепляющими одну из его рук, – снять впопыхах забыл, что ли. Или от радости, что жив остался, до такой степени растерялся. – Взгляд такой, как у затравленного волка. Словно взглядом убить пытался. С ненавистью на нас смотрел и с испугом.

– Борис, ты не прав, – возразил пожилой старший сержант, видимо, водитель ментовского «уазика», потому что ключи от машины на пальце держал. – Взгляд у него как раз ясный был, ангельский. Это потом, когда другие подскочили, он уже чуть насмешливым стал. И на Володю Соловьева, это наш старший лейтенант, раненый, с насмешкой посмотрел, когда тот упал и за живот схватился. Как будто старший лейтенант комедию ломал.

– Я не Борис, – рявкнул старший прапорщик.

– И все равно ты не прав, потому что в штаны наложил, когда ствол у своего жирного пуза увидел, и больше ничего уже видеть не мог, – старший сержант говорил добродушно, вроде бы и без видимых оскорблений, но категорично. – А что касается того, он это был или не он, я сказать точно не могу. Но – похож вроде бы.

– Откуда эти четверо выскочили? – спросил я, прекращая спор, который начался, похоже, еще когда два мента «отдыхали», прикованные к металлической сварной ограде школьного сиреневого скверика.

– Оттуда вон, – показал старший прапорщик торопливо и даже шагнул к дорожке, выходящей из-за кустов. Ему, похоже, очень хотелось разговор со старшим сержантом прекратить, потому что старший сержант, в соответствии с возрастом, был мудр, как медведь, а в соответствии со службой безжалостен, как пчела.

– Четыре метра, даже четыре с половиной. И вы не среагировали? – недобро хмыкнул капитан Вахромеев.

– Старший лейтенант Соловьев среагировал, – сказал старший сержант. – А у меня оружия не было.

– Все четверо были вооружены? – Вахромеева подробности интересовали.

– Все пятеро? – поправил я его.

– Все, – сказал старший прапорщик.

– У первого я пистолета не видел, – в этом вопросе старший сержант предпочел от категоричности отойти.

– В поясной кобуре, под майкой, – уточнил старший прапорщик. – Он его не доставал. Уже ни к чему было.

– А как он вообще среагировал на помощь? Говорил что-то? – Я продолжал отрабатывать версию киллера-одиночки.

– Нет, – категоричность к старшему сержанту вернулась. – Ни слова не сказал. Мне вообще показалось, он больше нас удивился их появлению.