SUNSET

— Ты забыла. Около «Булочной мистера Уильямса», — неоткуда не возьмись появляется рядом со мной Картер, привлекая мимо проходящих своим парадным выходом. Все были в футболках, но никак в рубашке. Но он выглядел шикарно. — Приятель, можно тебя на минутку, — говорит Блейк и уходит к стойке, не дожидаясь друга.

— Извините меня, принцесса, но грозный король зовёт меня, — говорит Коннор, делая реверанс, и следует за Картером, который как грозная тучка стоит неподалёку, сверля меня взглядом.

Пока у меня есть свободная минута, то я направляюсь в женский туалет, чтобы проверить помаду на губах. Толкаю дверь и оказываюсь в небольшом помещении с тремя кабинками, две из которых открыты.

Нахожу сухую салфетку в сумке и подношу её к губам, дабы стереть косметику. Но сразу же останавливаюсь.

Плач.

Если я стою перед зеркалом и нахожусь вполне хорошем настроении, то, значит, это кто-то другой. А, точнее, в третьей кабинке.

Забываю о размазанной по губам помаде и маленькими шагами подхожу к закрытой дверце туалета. Тихонько толкаю его, и она оказывается не закрытой, как предполагалось ранее. Девочка, скорее всего, как мой брат, двенадцати лет сидела на крышке унитаза и плакала, закрыв ладошками лицо. Её тело содрогалось с каждым всхлипом.

— С тобой все в порядке? — спрашиваю я, медленно садясь на корточки. Девочка сразу же пугается; похоже, она не слышала шаги.

Нервно вытирая слезы, она тараторит:

— Да. Да, все нормально.

— А мне, кажется, нет. Вот, держи, — отвечаю я и протягиваю ей салфетки. Она благодарит, и её лицо становится более сухим, чем несколько минут ранее. — Что тебя заставило расстроиться?

— Математика, — говорит девочка, но потом, когда видит мой удивленный взгляд, объясняет: — Когда мы играли с родителями в боулинг, учительница позвонила им и рассказала про недавний тест. Мама очень разозлилась на меня. Поэтому я убежала в туалет.

— Она, наверное, переживает и ищет тебя.

— Она злится. Она знает, где я.

— А отец?

— Папа тоже не рад.

— Но сегодня же выходной… Я — Энни.

— Я знаю.

— Знаешь? — спрашиваю я и вытаскиваю девочку из кабинки.

— Том Харрис — твой брат.

— А-а-а, — протягиваю я и поворачиваю ручку крана, чтобы включить холодную воду.

— Меня зовут Фиона, — говорит блондинка с голубыми глазами и протягивает руку для рукопожатия. — Том о тебе много говорил.

— Да-а-а. Том у меня очень общительный, — отвечаю я, параллельно думая о том, о чем мог про меня рассказать брат этой девочке.

Только тогда, когда я хочу спросить о математике, то в дверь туалета кто-то начинает стучаться.

Дверь немного приоткрывается, но только на пять градусов.

— Энни, ты готова?

Блейк.

Я узнаю его голос.

Открываю рот, но меня обрывают.

— Парень, что ты там делаешь?!

Это обращаются к брюнету.

— Энни, давай быстрее! Он идёт сюда! Быстрее!

Бросая помаду обратно в сумку, я беру за руку Фиону и тяну её из помещения. Когда мы выходим к Блейку, то видим, как пожилой мужчина за стойкой держит ухо парня.

— Чтоб в женский туалет парень заходил, стыд и срам, — грозно говорит Ханс и смотрит на нас. — Он ничего не сделал вам?

— Да что я могу сделать, дядя Эван, — отвечает вместо нас Картер и начинает хохотать. Его смех мгновенно заполняет все пространство, отданное для игры в боулинг. Некоторые игроки повернулись к нам, услышав прекрасный заливистый смех.

Прекрасный?

Нет, вам послышалось.

Через полчаса я уже сидела и ждала своей очереди.

— Давайте разделимся по-другому, — говорит именинник, останавливаясь около стола. В руках он держит тяжелый темно-красный шар. — На пары…

Перебивая брата, Элис поднимает руку и почти кричит на весь зал:

— Я с тобой!

Из веселого парня Блейк превращается в раздражённого, когда Коннор, студент юридического университета, берет меня за руку и поднимает её вверх, оглашая, что мы играем вместе. Я даже не успеваю сказать слово, потому что друг Блейка тянет меня на свою сторону стола, и я сажусь рядом с ним, подальше от Картера. Джеффри остаётся с двоюродной сестрой Блейка — Юноной, — потому что он вообще никакой в игре боулинг, как и я.

— Проигравший покупает пиццу, — радостно говорит Коннор и становится на ноги. — Мы играем первыми. Пошли, Энни.

Когда я прохожу мимо Картеров, то слышу почти неразборчивый шёпот Элис:

— Успокойся, Блейк. Не порть себе праздник.

Не портить себе праздник? Она вообще о чем? И что может испоганить его особенный день, который бывает только раз в году?

— Ничего я не порчу, — бурчит Блейк и поднимает взгляд наверх. Он ловит меня глазами и медленно улыбается. — Вперёд, Энни!