Орхидея склонилась к тюльпану:
— Ты был прав, возлюбленный, что не разрешил мне уйти. Теперь я верю твоей любви и преданности. В конце бала я возвращу тебе человеческий облик, но с одним условием. Ты скажешь маркизе, что счастлив со мной и больше не нуждаешься в ней.
Тюльпан согласно кивнул головкой. Они продолжали кружиться, и чувства королевы едва находили слова для выражения.
— Какая ночь! Что за удивительный праздник, ради которого я готова пожертвовать своим троном и могуществом! Эта сладость бессилия, как подарок, пьянит меня. Нет, я не стану искать сегодня нового цветка, которого мой поцелуи заставит остаться в саду. Мне достаточно одного тебя, ибо ты мне заменишь всех.
— Я готов! — ответил тюльпан.
Орхидея обвила его своими листьями, и опаловые лепестки ее головки скрыли небо от глаз цветка. Яркие огоньки заплясали вокруг тюльпана, а когда он вновь увидел свет, то ощутил себя снова человеком. Шею его как змея оплетал гибкий стебель орхидеи, а ее бутон был у его губ. Отстраняясь, Антуан сорвал бриллиантовую корону с головы орхидеи.
— Паж! — закричала в ужасе королева. — Ты опять обманул меня. Эй стража, схватить его и заточить в самые глубокие подвалы!
Лиловые чертополохи метнулись на ее зов, и колючие шипы воткнулись в ноги Антуану, но тот лишь отшвырнул их в сторону. Потеряв корону, королева не успела вернуться в человеческое обличье, так же как и ее слуга. Орхидея бросилась в тронную залу. Там на золотых креслах восседали лилия с тюльпаном.
— Самозванцы! Возвращайтесь в свое обличье, бал кончен, убирайтесь прочь из моих владений! — истошно кричал тоненький голосок грозной Ингильды, но напугать он мог лишь вечных скрипачей-кузнечиков, состоявших при королевской капелле. Маркиза и кавалер Терафле отвесили чинный поклон беснующейся орхидее и покинули замок. Вслед за ними поспешили остальные гости, радуясь, что остались невредимы и не пополнили собой страшной королевской коллекции. Сумели уйти также те, кто не успел поддаться волшебным чарам и не предпочел обличья цветов человеческому. Остальные не только не подумали разбежаться, но и захватили весь дворец. В одну ночь, давшую им возможность передвигаться, они заполонили все залы. Из углов выглядывали чьи-то лепестки, со всех карнизов, потолков свисали гирлянды живых цветов, так что казалось, будто весь замок находится где-то в подводном царстве и зарос водорослями. Более фантастического превращения, вероятно, не случалось на свете.
Любопытнее всего, что храбрый паж, вызвавший все эти перемены, остался в замке. Надо же ухаживать за цветами, тем более за их «королевой», которую он воткнул в клумбу посреди тронной залы.
Паж поселился один. Никто больше не хотел заходить в страшный замок цветов, окруженный зловещей славой. Наверное, не очень радостно бывало на сердце Антуана, особенно в очередную годовщину последнего ночного бала. Тогда он доставал корону орхидеи, шептал какие-то заклинания и превращался в тюльпан. Снова звучала музыка, оживали цветы, и паж Антуан целую ночь танцевал с орхидеей. Утром все возвращалось на свои места, и заботливый садовник шел поливать своих усталых подопечных.
Водопад
Там, у водопада, еще случались чудеса: кто-то мог читать судьбу в его пенистых волнах, кто-то мечтал и видел свои грезы осуществленными, кому-то являлись, как в зеркале, лица давно умерших людей, но в ночи полнолуния водопад принадлежал только Магу… И тогда странно преображалось это место. Падение стремительных потоков внезапно замедлялось, словно в их тягучие струи, подобные расплавленному стеклу, кто-то вливал тяжелый свинец. Среди облаков водяной пыли, из клокочущей пены вырастали на длинных стеблях цветы с прозрачными лепестками и сплетались в немыслимое кружево. Стаи хрустальных птиц реяли над ними, то рассыпаясь с мелодичным звоном, то вновь взлетая ледяными брызгами. Хаотичный шум, глухое гудение земли сменялись стройным хоралом, распеваемым неведомыми голосами, им вторили водяные арфы, их подхватывало эхо пробужденных камней и умерших деревьев. Ночные ветерки разносили пьянящие ароматы, будто здесь разливалось веками настоявшееся вино заповедного леса. Бабочки и мотыльки слетались к водопаду, чтобы кружиться белыми хлопьями под его чарующие песни. Холодным серебряным пламенем сверкала стена застывшей в падении воды, и на ней, высекая алмазные искры, металась гибкая женская тень. Из темных недр бездны, куда проваливалась река, несся бешеный перестук копыт незримого скакуна. Его ритму подчинялись движения танцовщицы, а у самого подножия водопада, сливаясь с мраком, чернела каменная фигура сидящего старика. То был сам Маг, вперивший неподвижный взор в беснующуюся стихию. Волны тянулись к нему и лизали его руки и ноги, словно моля благословить их бесконечный путь.