Сундучок, в котором что-то стучит

Шкуру вы стали делить побежденного зверя,
Ввергла вас в ссору лихую простая дележка.
Мис пожелал себе сделать из шкуры кафтаны,
Чтобы гулять, поражая вокруг всех гагар и дюгоней
Мах вознамерился сделать из шкуры каноэ,
Чтобы к сиренам на Фухс добежать побыстрее.
Даже милейший Тефя разгорелся гордыней,
Хочет из шкуры он всей понаделать игрушек,
С ними в дубравы уйти, своих обезьян потешая.
Вижу я, Мис-весельчак, как ты ищешь глазами свой дротик.
Доблестный Мах, ты уж взялся руками за жуткую глыбу.
Ловкий Тефя, отпусти своих замыслов рой
Из красивой головки на волю!
Дети, не ссорьтесь, не хмурьтесь и шкуру делите по чести!
Дети, мы очень слабы перед грозной игрою природы!
Если поссоритесь вы меж собою, будете втрое слабее.
Будущий мамонт, приплыв из косматых пространств на любимый наш остров,
По одному вас пожрет без труда и за милую душу.
Вот мой завет, прародителя Йона.
Ребята! Вместе сражайтесь и в мире делите победную шкуру!
Если же схватитесь вы меж собою в постыднейшей склоке.
Вам не видать ни сирен, ни макак, ни дюгоней прелестных!
Сами себя вы погубите в мрачных сраженьях,
Радостей жизни и юных утех не изведав.

Мир и согласье! — взывают к вам звезды.
Мир и согласье! — вам волны гремят.
Мир и согласье! — это ваш воздух.
Мир и согласье между тремя!

После ознакомления с древнейшим человеческим документом за столом Стратофонтовых воцарилось неопределенное молчание. Мне кажется, я не ошибусь, если скажу, что на какую-то долю минуты к этому молчанию присоединились и вы, многоуважаемый читатель. Дружище читатель, уж не испытали ли вы легкого разочарования? Уж не хочется ли вам вместе с сестрами Вертопраховыми еще раз заглянуть в глубь сундучка: нет ли там чего-нибудь кроме?

Я переглянулся с капитаном Рикошетниковым, и кандидат технических наук встал с легкой, но умной улыбкой.

— Друзья мои, — сказал он, — мне показалось, что вы испытали сейчас мимолетное разочарование. Друзья, не закралось ли в ваши сердца легкое сомнение: дескать, стоило ли тонуть в океане и подвергаться смертельным опасностям ради небольшого клочка мамонтовой шкуры? Друзья мои, как опытнейший из вас путешественник и приключенец, я торжественно заявляю: стоило!

Во-первых, друзья, культурную и гуманистическую ценность этого письма из глубины веков трудно преувеличить. Никакие «атомные бриллианты», никакие самые невероятные материальные сокровища не стоят даже двух слов призыва к миру, а здесь перед нами целый монолог, и чей — прародителя Йона, древнейший и мудрый, несмотря на свою простоту, призыв: живите в мире, люди планеты!

Во-вторых, не показалось ли вам невероятным то, что эта темная клинопись на мамонтовой шкуре понятна нам всем от слова до слова, что она как бы ЗВУЧИТ внутри нас? Друзья, поверьте мне, что и материальная ценность этого загадочного письма из глубины веков превышает стоимость десятка, а то и сотни британских музеев.

И в третьих… — капитан Рикошетников затянулся из своей трубки, окутался запахом гремучей смеси своих табаков, выпустил дым, похожий на султан Ключевской сопки, и сквозь этот дым улыбнулся Гене Стратофонтову таинственно и дружелюбно. — А в-третьих, Гена, надеюсь, вы не забыли, какие необычайные чувства, какой странный подъем интуиции охватили вас у подножия дерева Сульп? Вы не забыли, какая НЕВЕРОЯТНАЯ идея пришла вам тогда в голову? А не кажется ли вам всем, друзья, что в тот миг Гена Стратофонтов, а вместе с ним и все мы стоя ли на пороге следующего и, может быть, самого фантастического приключения?

Спасибо, уважаемые друзья. Я кончил.

За столом, среди персонажей, воцарилось ликование. Нет, не зря тонули в океане и подвергались смертельным опасностям — маленькому народу Больших Эмпиреев этот сундучок явно не повредит! Нет, не зря, не зря, не зря произошло все, что произошло. А что будет дальше? Что будет дальше?