Сунь Укун – царь обезьян

– Еще древние говорили: «Кто у себя дома, тот не беден, беден тот, кто в пути», – произнес Сунь Укун. – Так что нечего прибедняться. Давай лучше поменяемся чашками!

Тут в разговор вмешался Танский монах.

– Сунь Укун! – промолвил он. – Сей почтенный настоятель в самом деле хочет выказать нам свои добрые чувства гостеприимства, так что ешь и пей что дают. Зачем меняться чашками?

Сунь Укуну ничего не оставалось, как замолчать, но пить он не стал, взял чашку левой рукой, правой накрыл ее и принялся наблюдать, что будет дальше.

Жадный до еды Чжу Бацзе сразу вытащил из чашки все три финика и разом проглотил. Наставник и Шасэн тоже съели финики. В следующий миг Чжу Бацзе позеленел, у Шасэна из глаз потекли слезы, а у Танского монаха на губах выступила пена, после чего все трое повалились на пол.

Великий Мудрец сразу смекнул, что финики ядовитые, швырнул чашку в лицо даосу, но тот успел прикрыться рукавом, и чашка со звоном упала на пол, разбившись вдребезги.

– Скотина! – процедил сквозь зубы Сунь Укун. – Смотри, что сделал с моими братьями! Разве мы причинили тебе какой-нибудь вред? За что ты опоил их отравленным чаем?

– А не ты ходил за подаянием в пещеру Свитых шнуров? – заорал в ответ даос. – Не ты купался в источнике Омовения от грязи?

– В этом источнике купались семь девиц-оборотней! – вскричал Сунь Укун. – Теперь мне все ясно! Ты с ними заодно!

С этими словами Сунь Укун вытащил свой посох и ринулся на даоса, а тот выхватил меч и бросился на Великого Мудреца.

Девицы-оборотни прибежали на шум и крикнули:

– Брат наставник! Не трать напрасно силы. Мы сейчас схватим его!

При виде девиц-оборотней Сунь Укун еще больше рассвирепел и стал колотить их посохом, но тут заметил, что девицы расстегнули одежду на животе, произнесли заклинание и из пупка у них повалили шелковые шнуры, которые придавили Сунь Укуна.

С трудом удалось Великому Мудрецу вырваться. Он прочел заклинание, совершил прыжок через голову, пробил плотную сеть из шнуров и умчался. Он остановился высоко в небе и, сдерживая ярость, наблюдал за тем, как блестящие шелковые шнуры, переплетаясь рядами крест-накрест, словно плел их ткацкий челнок, очень быстро окутали весь даосский монастырь со всеми его башнями и строениями, так что и тени от него не осталось.

– Ну и здорово! Вот здорово! – восклицал Сунь Укун, пораженный этим зрелищем. – Хорошо, что я не попался им в лапы! Нет ничего удивительного в том, что бедняга Чжу Бацзе столько раз падал и разбивался! Как же мне справиться с ними? А тут еще наставник и оба моих брата наглотались яду. Видно, эти оборотни действуют заодно. Интересно бы узнать, откуда они взялись. Сейчас вызову к себе местного духа.

Сунь Укун щелкнул пальцами, прочел заклинание, и дух, дрожа от страха, предстал перед ним.

– Скажи мне, откуда взялись эти оборотни? – спросил Великий Мудрец. – Если скажешь, не буду тебя бить.

– Эти оборотни поселились здесь лет десять назад, – ответил дух. – При очередной проверке оказалось, что все они оборотни пауков, а шнуры их не что иное, как паутина.

Услышав это, Сунь Укун очень обрадовался, отпустил духа, а сам направился к монастырю. По дороге он выдернул у себя из хвоста семьдесят шерстинок, дунул на них своим волшебным дыханием, произнес заклинание, и шерстинки сразу же превратились в семьдесят двойников Сунь Укуна, совсем крошечных; затем Сунь Укун дунул на свой посох с золотыми обручами, снова произнес заклинание, и посох сразу же превратился в семьдесят рогатин, каждая с двумя остриями. Сунь Укун раздал двойникам по рогатине, себе тоже взял одну и стал в сторонке. Двойники начали дружно наматывать шнуры на рогатины и вскоре изорвали их в клочья, причем на каждую рогатину намоталось более десяти цзиней; затем из середины они вытащили семь огромных пауков величиною с целую мерку для риса. Пауки отчаянно шевелили своими лапами, вытягивали головы и вопили: «Пощадите! Помилуйте!» Но семьдесят двойников Сунь Укуна крепко прижали к земле семерых пауков и не отпускали.

– Вы их не бейте пока! – крикнул Сунь Укун. – Пусть раньше освободят моего наставника и его учеников!

– Брат! – вскричали тут пауки. – Отпусти Танского монаха! Этим ты спасешь нам жизнь!

– Сестрицы! – ответил даос. – Я уже собрался есть Танского монаха, так что мне теперь не до вас!

При этих словах Сунь Укун так разъярился, что снова превратил рогатину в железный посох и перебил всех до единого пауков. После этого он ринулся на даоса. И между ними разгорелся бой.

Противники схватывались уже раз пятьдесят, и даос почувствовал, что силы у него на исходе. Тогда он сбросил одежду, поднял обе руки, и в том месте, где находятся ребра, у него появилась тысяча глаз, излучающих золотистый блеск.

Блеск ослепил Сунь Укуна. Он споткнулся, упал и разбил себе голову.