Сумрак

– И ты знаешь Алекс, – сказала Рика, кивнув за мою спину и снова запрыгнув на табурет.

Я оглянулась и увидела Алекс, прислонившуюся к стене, ее сумка висела на боку, пока она смотрела на нас, будто ждала приглашения.

Не видела ее с тех пор, как мы вышли из поезда, и не была уверена, хочет ли она о чем-нибудь поговорить.

Повернувшись к Рике, я сказала:

– Ты выглядишь очень красиво. Это платье для особого случая?

– Это мое свадебное платье.

Ее свадебное платье?

Уинтер встала на подиум, провела руками по ткани и коснулась лица Рики.

– Оно красное. – Она улыбнулась. – Я чувствую это.

Платье было без бретелей, из красной ткани, с узким лифом, отделанным золотой вышивкой вокруг груди. Оно сидело на ней идеально, и мне нравились ее длинные светлые волосы, падающие на спину.

Это был необычный цвет платья, но почему я так удивилась? Почему бы ей не делать то, что она хочет?

Рика внезапно втянула воздух и опустила голову, по ее лицу потекли слезы.

– Лучше сделать это сейчас, – сказала она, немного посмеиваясь, и снова подняла глаза, выглядя совершенно потерянной, так что, наконец, показалась настоящей. – Столько эмоций. В животе все плывет. Он никогда не делал этого со мной, понимаете?

Я могла понять. Независимо от того, насколько крутым ты себя считаешь, реальной силой обладает тот, кому принадлежит твое сердце.

Бэнкс проворковала:

– Ой, так мило. Ты настолько сильно его любишь, что тебя тошнит.

Я фыркнула, Рика и Уинтер рассмеялись.

– Честно говоря, да, – бросила Рика в сторону Бэнкс.

Она крутилась на подиуме, платье развевалось, подол шелестел по полу.

– Он моя жизнь, – сказала она, – и я очень рада этому. Без него ничего не имеет смысла. – Обернувшись, она посмотрела на нас, взяв Уинтер за руку и оглядывая комнату. – Я люблю вас, ребята, понимаете? И люблю падать, но не хочу делать это в одиночку. – Подбородок у нее задрожал. – Спасибо, что вы моя семья.

Не была так уверена, что она любит меня, потому что мы только познакомилась и все такое, но она была немного пьяна от любви, поэтому я приняла это. Надеялась, что буду так же счастлива в день своей свадьбы.

Она глубоко вздохнула и хлопнула в ладоши.

– Хорошо, хватит! – Она вытерла глаза. – Шампанское всем, принесите платья!

– Что? – удивилась Уинтер.

Но прежде чем Рика смогла ответить, в комнату въехали две тележки с платьями и поднос с бокалами, наполненными искрящимся золотым шампанским.

– Что это? – спросила Бэнкс Рику.

Женщина поднесла поднос к Рике, и та взяла бокал шампанского.

– Выберите, какое вам нравится, и померьте, чтобы подогнать их, если потребуется, – сказала Рика.

Я посмотрела на вешалки, длинные платья в пол, в черном, серебряном, белом и золотом цветах.

Означает ли это, что она хотела, чтобы мы были в платьях? Как… как подружки невесты?

– Рика, это невероятно, – сказала Бэнкс, направляя Уинтер к платьям. – Ты уверена?

Рика не ответила, просто посмотрела на меня.

– Надеюсь, ты найдешь что-то, что тебе понравится.

– Не думаю…

– Выбирай, – сказала она, прерывая мои возражения.

Затем повернулась с бокалом в руке, пока портниха проверяла ее платье.

Я повернулась, наблюдая, как Бэнкс и Уинтер просматривают наряды, улыбаясь и хихикая, как девочки-подростки, хотя знала, что теперь они обе матери.

О чем думала Рика? Я не могла быть подружкой невесты. Она одевала только подружек невесты, а не гостей.

Тем не менее… Подошла к вешалкам и увидела, как Бэнкс достает черное платье, а Уинтер проводит руками по тканям.

Потянулась к золотому блестящему платью с А-образным силуэтом, с длинными рукавами и укороченной талией, но Алекс опередила меня, сняв с вешалки одно, сшитое словно из чистого серебра, с V-образным вырезом, тонкими бретельками и темно-серой вышивкой.

– Это, – сказала она мне.

Я взяла его, не понимая, как могу носить под этим нижнее белье. Ткань была непрозрачной, но тонкой и охватывала все изгибы тела.

Бэнкс и Уинтер скрылись в примерочных. Я спросила Алекс:

– Ты не будешь выбирать?

– У меня есть свое.

Взяв платье, она провела меня в маленькую комнату, распахнула белые шторы и запахнула за нами.

Через несколько минут мы сняли одежду, стоя на каблуках, и я уже надевала платье, а Алекс подтянула его вверх и застегнула крючки на спине. Когда она коснулась меня, по коже побежали мурашки, заставляя меня волноваться.

Происходило слишком много всего, чтобы удержать в голове, но я хотела говорить с ней. Блэкчерч по-прежнему не давал о себе знать, и мы не слышали ничего о выживших.

Она не была с ним слишком близка. Он мог быть мертв.

– Маргарита и пицца сегодня вечером? – поддразнила я.

Уилл взбесится, если исчезну, но с ним все было теперь в порядке. Чего я не могла сказать о ней.

– Я работаю, – тихо сказала она, закрепляя последний крючок.

Работает… На осознание этого потребовалось всего мгновение.

У нее свидание.

– Нет, – сказала я.

– Нет ничего плохого в том, что я делаю, Эмери.

– Это то, что ты сказала ему, когда он пытался тебя остановить?

Ее глаза метнулись ко мне, и я поняла, что попала в точку. Эйдину следовало бороться упорнее, но однажды он действительно пытался, не так ли? Он пришел за ней.