Сумма технологии

Во всяком случае, автор уделяет указанной проблеме достаточно места. Вслед за И. С. Шкловским он обсуждает гипотезу фон Хорнера, которая постулирует «отсутствие» астроинженерной деятельности в Космосе. Согласно фон Хорнеру жизнь цивилизаций эфемерна; главной же причиной этого фон Хорнер считает «самоубийство» цивилизаций – «автоликвидацию психозоя». А среди прочих возможностей отмечает психическое или физическое вырождение и потерю интереса к науке и технике. Мрачновато!

Лем критически относится к этой гипотезе, считая ее чересчур наивной. Конечно, мнение фон Хорнера отражает некие тенденции в истории человечества. Гонка ядерных вооружений порождает гипотезы о взаимоистреблении «психозойцев», причем в фазе развития, близкой к достигнутой на нашей Земле. А из истории мы знаем, что общества по-разному относились к прогрессу науки и техники. Кризисы и «вырождения» культур – вспомним хотя бы позднюю римскую империю с ее культом наслаждений в «высших» слоях общества – наводят на мысль о «гедонистическом» торможении цивилизации.

Полностью пренебречь этими возможностями в космическом масштабе было бы неразумно!

Лемовские оценки

Почему же Лем отвергает гипотезу фон Хорнера? Не потому ли, что отрицает факторы, тормозящие развитие цивилизации? Отнюдь нет! Лем попросту обнаруживает в ней внутреннее противоречие. Ведь фон Хорнер, выдвигая свои «причины эфемерности», принял тем самым один неявный постулат – постулат об универсальности технологического пути развития. Того пути, который ведет к астроинженерии.

Если это так, то в силу общих вероятностных причин, хотя бы небольшое число цивилизаций выйдет в Космос. Бурная вспышка астроинженерии будет заметна «издали», и мы увидим космические «чудеса».

По тем же соображениям Лем отвергает и противоположную гипотезу, согласно которой цивилизации в Космосе очень редки, но долговечны. Ведь тогда мы тоже наблюдали бы «чудеса». Вдобавок эта гипотеза противоречит тезису о заурядности жизни и разума в Космосе.

Как же оценить рассуждения Лема? Конечно, они гадательны, как и критикуемые гипотезы. Однако они помогают вскрыть те постулаты, которые – явно или неявно – лежат в основе всех расчетов плотности цивилизаций и времени их существования, в основе всех гипотез, объясняющих «вакуум психозоя».

Два постулата. Особое мнение Лема

Этих постулатов – два: универсальность технологического пути и постоянство темпов развития. (Лем называет эти постулаты «ортоэволюционными» от греч. ортоз – прямой). Поскольку гипотезы, основанные на них, не объясняют «вакуум психозоя», Лем предлагает отказаться от этих постулатов. Его «особое мнение» состоит в том, что цивилизации в Космосе и часты, и долговечны, но не «ортоэволюционны». Экспоненциальная фаза развития – только короткий этап, после чего движение идет по другим «кривым».

Цивилизации идут по «общему пути» до некоторого «барьера». Этот барьер носит вероятностный характер. После «барьера» пути цивилизации расходятся. Одни цивилизации, как наша, вступают на героический путь технологии, другие же – нет. Творцы таких цивилизаций не столько преобразуют мир, сколько переделывают самих себя, чтобы получше приспособиться к миру, в котором они живут. Наконец, некоторые цивилизации углубляются в «видообразование», причем овладение Космосом для многих – «недоступная роскошь».

Что же мы думаем об этом «особом мнении»? Множественность путей разума естественно принять как антитезу «ортопостулатов». Но все же самостоятельного оправдания – как, впрочем, признает и сам автор – это «особое мнение» не имеет. У нас попросту нет никаких научных аргументов для его обоснования.

Мамелюки и «чудеса»

Дальнейшие соображения Лема и попытки объяснить отсутствие в Космосе «чудес» напомнили нам один эпизод, описанный Е. Тарле. Во время похода Наполеона в Египет сей просвещенный завоеватель вез в своем обозе небольшой научно-исследовательский институт. С той поры этот обычай широко распространился. Однажды император пригласил мамелюков присутствовать при научных демонстрациях. Мамелюкам показали действие электрической машины и еще какую-то «физику» и «химию». Император ожидал, что их потрясут новейшие «чудеса» европейской науки, однако мамелюки не дрогнули. Помолчав, они попросили показать им ковер-самолет, который мигом перенес бы их в далекие края...

Можно сказать, что эти подданные султана не располагали критерием, который позволил бы отличить «чудеса» от «нечудес», к тому же у них было специфическое представление о «волшебстве». Спросим себя – вслед за Лемом, – есть ли у нас критерий, который позволил бы отделить труд разумных существ от естественных феноменов в Космосе?

Чудо? Нечудо!