Сумерки империи

Незадолго до женитьбы отец возвратился из Алжира, где он служил в корпусе африканских стрелков[4] и с трудом дослужился до капитана. На тот момент капитанский чин, крест за военные заслуги и благородное имя составляли все его достояние. Мою мать, разумеется, пытались уговорить не делать такой глупости. Под этим словом понимали брак с разорившимся дворянином, к тому же человеком военным, без определенного положения в обществе и без будущего, за душой у которого имелись лишь гордая осанка и независимые суждения. Местные буржуа стройным хором твердили жалостливые увещевания и леденящие кровь предупреждения. Однако всем своим знакомым, уверявшим, что у моего отца нет ничего, кроме долгов, мать отвечала, что сама она достаточно богата и ее средств с лихвой хватит на двоих. Тем же, кто предупреждал ее, что африканский климат разрушил здоровье будущего мужа, она сообщала, что будет счастлива, если сможет обеспечить ему надлежащий уход. Наконец, многочисленным доброхотам, пытавшимся деликатно намекнуть, что капитан д’Арондель имеет репутацию донжуана, она дала понять, что ничего не желает знать на этот счет, и что ее это нисколько не беспокоит и не пугает, потому что, если даже такие слухи верны, у нее достанет сердечной нежности и снисходительности, чтобы усмирить этого обольстителя и удержать его при себе.

Столкнувшись с таким вызывающим упрямством, доброжелатели умерили свой пыл, и постепенно все сошлись на том, что эти Дальри, которых всегда считали порядочными, простыми и практичными буржуа, на деле оказались людьми тщеславными и безумно амбициозными.

Однако в действительности подобные обвинения были крайне несправедливы, потому что на всем белом свете невозможно сыскать человека менее честолюбивого, чем моя мать. К тому же чувства, побудившие ее остановить свой выбор на моем отце, не имели ничего общего с тщеславием.

Когда в нашей литературе описывают период правления Луи-Филиппа, крупных буржуа обычно изображают людьми скаредными и недалекими, у которых ума достает только на то, чтобы заработать денег, а вся мораль сводится к потаканию собственному эгоизму. Не знаю, насколько верны подобные наблюдения, однако могу утверждать, что мой дед, которого парижские коммер-сайты называли папаша Дальри, абсолютно не подходил под этот карикатурный образ буржуа. Свое состояние он зарабатывал в одиночку, долго и с большим трудом, но при этом никогда не поклонялся деньгам, как какому-то божеству. Дед на свои честно заработанные деньги построил в Куртижи школу и приют, а когда его дочь подросла, он взял себе в привычку постоянно твердить ей одно и то же назидание: "Если бы я считал, что зарабатываю деньги только для того, чтобы они притягивали новые деньги, тогда я закрыл бы свою фабрику. Выбирая себе мужа, не думай о богатстве". Поучения отца сделали свое дело, и, повзрослев, моя мать совсем не походила на девушку из богатой буржуазной семьи. Что же касается идеала будущего супруга, который она придумала для себя, то он лучше всякого многословного объяснения свидетельствовал о доброте и благородстве ее сердца.

"Раз я богата, — думала она, — значит, мое состояние должно служить другим людям, и, следовательно, замуж я выйду только за какого-нибудь труженика — изобретателя или художника, которому для осуществления его замыслов недостает только денег".

Много раз моя мать, грустно улыбаясь, рассказывала мне, с какими трудностями ей пришлось столкнуться, когда она пыталась осуществить свой романтический замысел. Как известно, поиск невесты с богатым приданным — дело непростое, но еще труднее оказалось найти жениха с подходящими качествами и характером. К тому же дополнительные трудности в этом деле создавал мой дед, который к всеобщему удивлению отказывал претендентам на руку его дочери, не имевшим других достоинств, кроме большого состояния и завидного положения в обществе. Мой дед был человеком веселым, тонким и насмешливым, и он умел представить все эти истории с несостоявшимися женитьбами как настоящие комедии, наполненные смехом и назиданиями. Сюжеты дедовских комедий не отличались разнообразием, зато их персонажи выходили по-настоящему смешными.

Однако я не собираюсь утомлять читателя многочисленными подробностями, и, хотя мне следовало бы разнообразить эти записки трогательными и интересными историями о жизни моей матери, я, тем не менее, умолчу о них, поскольку они не связаны с главным сюжетом моего повествования. Но коли уж мне пришлось упомянуть ее в своих записках, то признаюсь со всей откровенностью: единственное, что я вынес из того странного мира, в котором мне было суждено прожить молодые годы, это память о моей дорогой матери. Вы можете предаваться любым занятиям и достичь в жизни любых высот, но если вас воспитала умная и добросердечная женщина, то воспоминания о ней никогда не изгладятся из вашей памяти, и в трудную минуту они обязательно озарят ярким светом ваш жизненный путь.