Сумерки джедаев

Выше.

Тактика преследователей стала ясна, но было поздно. Выстрел попал в место соединения шахты с потолком, спаяв шов в аморфную массу. Ивен едва успел остановиться. Спустя секунду штурмовик выстрелил снова, на этот раз превратив в расплавленное месиво стенки шахты под ногами у джедая.

Теперь ни вверх, ни вниз, понял Ивен. Как букашка в бутылке. Однако у этой букашки имелось жало.

Пока штурмовик старательно прицеливался перед новым выстрелом, Ивен выхватил из кармана световой меч и нажал кнопку.

Энергетический клинок вырвался наружу с яростным гудением, словно радуясь свободе после долгого заточения. Ивен взмахнул мечом раз, другой, прорезав дыру в стенке шахты. Он позволил Силе течь сквозь себя, и та длинным пологим спуском вынесла Ивена наружу, словно невидимый водопад. Штурмовики стреляли без остановки, а Ивен отражал сверкающие пучки алой энергии клинком своего меча. Ни один выстрел не достиг его.

Несмотря на краткий миг триумфа, он знал, что до победы еще далеко. Штурмовики загораживали путь к отступлению. В других условиях соотношение пять к одному для искушенного мастера–джедая было пустяковым делом, но Ивен неделями был вынужден бежать и скрываться, он страдал от нехватки отдыха и еще большей нехватки пищи. Сила подпитывала его энергией, но он был далек от пика формы. Вряд ли бы он предавался угрызениям из–за бегства, представься такая возможность: джедаи ставили практичность превыше отваги. Но в его состоянии было бесполезно пытаться скрыться в темных глубинах древнего притона. Стоит показать спину, и штурмовики просто срежут его, как стебель яхи'и. Нет, путь наружу был только один – сквозь их строй.

Преследователи уже приблизились вплотную. Ивен Пиелл встал в позицию, поднял меч и вверил себя Силе.

Глава 2

Нику Росту оставалось жить недолго.

Он знал это, знал вот уже три стандартных года, с той самой ночи в командном бункере на Харуун–Кэле, когда виброщит Иолу вспорол его живот, как пропеченный балавайский мясной пирог. Крепко стиснутые пальцы – единственное, что позволило ему не растерять собственные кишки. Он лежал бесформенной кучей на полу, едва обращая внимание на решающую схватку между Мейсом Винду и Каром Вэстором всего в паре метров от себя. А потом последняя искра сознания погасла. Нику показалось, что планета под ним раскололась пополам, пропуская его, и он летит навстречу звездам.[2]

Он не возражал. Родившись коруном, он всю жизнь провел на войне, сколько себя помнил. Так что упокоиться, наконец, с миром было бы самое оно.

Но упокоиться тогда не довелось.

Ник очнулся два дня спустя на борту фрегата «Медстар», направлявшегося к мирам Ядра. Ему сказали, что лишь врожденная связь с Силой удержала его на этом свете до прибытия медицинской помощи. Он упросил не удалять шрам, рассекший живот – пусть напоминает о том, что случается, когда ослабляешь защиту хотя бы на долю секунды.

Поправлялся он уже в корускантском медцентре, окруженный самым лучшим уходом, какой только можно придумать – Совет джедаев позаботился об этом. И Мейс навещал его лично – поначалу часто, но по мере того, как Войны клонов набирали обороты, мастер–джедай заходил все реже и реже. Ник, конечно, все понимал. Действительно, начинало попахивать жареным. В последние два визита на лице здоровяка читалась тревога.

Мейс представил его к серебряной медали «За отвагу» – второй высочайшей награде, вручаемой за проявленную в бою храбрость. Церемония состоялась после выписки Ника из медцентра. Его звание майора Великой армии Республики было официально закреплено, и два следующих года майор Ник Росту командовал 44–ой дивизией – подразделением, собранным из клонов и не только, также известным как «Ренегаты Росту». 44–я дралась на Бассадро, Андо, Атракене и других планетах, отличившись во всех сражениях. По крайней мере, так раструбили в передачах Голосети. В конце концов, жители лояльных миров должны были верить, что победа на стороне Республики. Позарез нужны были герои, и «Ренегатов Росту» выставили этакими универсальными солдатами, сильными и решительными, едва успевающими победоносно завершить одну кампанию, чтобы очертя голову броситься в новое пекло.

Нику это время запомнилось немного по–другому: он помнил дни и ночи, полные безумного хаоса, и далеко не единичные случаи, когда лишь подкрепление или слепая удача успевали в последний миг выдернуть их за загривок из дерьма. Впрочем, такое определение войны было не хуже других. Нику и его ребятам и самим не раз приходилось выручать другие дивизии, так что все было по чести.